| 11-01-2012, 14:35:11 84.52.64.196
СПб, Раша
Все сообщения
| | ds 2LokoSnork(50567)
Лоховнучку красных прохвессоров от мелкого яврейскаго поэта:
По крутому горному склону на ловитву я шел и редчайший цветок ар...
(лакуна) узрел, сулящий счастье и долголетие почетное нашедшему. И сорвал
его. Но когда срывал, (то) камушек малый нарушил стопой своей, н покатился
он (вниз) и увлек другие камни. И возник (родился) обвал, и обрушился в
долину на дом ближних моих.
Ответь, путник: виновен ли невиновный? Грешен ли не замышлявший зла, но
причинивший (зло)?
Ты не виноват - говорит (мне) разум. Но почему лачугой должника, пещерой
изгнанника, ямой прокаженного стал для меня мир подзвездный?
Алантейская стела. Фрагмент четвертый.
Расшифровка Г. Ван-Виддера и А.
Чарко
=================================================================
1. ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
Приступая к воспоминаниям о недавних событиях, участником и свидетелем
которых мне довелось быть, считаю нужным предварить Уважаемого Читателя,
что в мою задачу не входит детальное описание полета "Тети Лиры" на
планету Ялмез, ибо все дела экспедиции подробнейше изложены в "Общем
официальном отчете". Моя цель значительно скромнее. Я хочу рассказать о
своем друге Павле Белобрысове и обо всем, что с ним связано. Лишь там, где
это необходимо для последовательности повествования, я буду вспоминать обо
всех других и обо всем другом. В частности - о дяде Духе, о Терентьеве, о
Чекрыгине, о ялмезианском профессоре Благопупе, о природе Ялмеза, об
ужасных метаморфантах ("воттактаках") и о прочих лицах, явлениях и
событиях.
Ручаюсь за точность и беспристрастность своего изложения там, где речь
идет о конкретных фактах. Но я не писатель. Сам того не желая, я могу
допустить погрешности в обрисовке людских характеров. Более того: хоть
подробно поведать о Павле Белобрысове могу только я, ибо только мне он
доверял полностью, но опасаюсь, что верного словесного портрета не
получится. Признаюсь Вам, Уважаемый Читатель: внутренний мир, духовный
облик моего друга мне самому до сих пор не вполне ясен.
И еще одно предуведомление-извинение - специально для земных Читателей. По
ходу своего повествования я порой буду повторять некоторые общеизвестные
истины и с излишней дотошностью толковать о том, что всем землянам отлично
и без меня известно. "Почему?" - спросите Вы.
А потому, что труд мой предназначен не только для жителей Земли, но и для
иномирян. Издательство известило меня, что в дальнейшем он, возможно,
будет астрофицирован. Естественно, разумные обитатели иных планет хуже,
нежели мы, знакомы с реалиями земной жизни, и я, считая своим долгом
полнее удовлетворить их любознательность, не вправе избегать подробностей,
детальных описаний и пояснительных сносок.
2. КТО Я, КТО МЫ
Герой моего повествования - Павел Белобрысов. Но, повествуя о нем, о
событиях, в которых мы с ним участвовали, о людях, с которыми были
знакомы, мне неизбежно придется упоминать и о себе. И довольно часто. И,
поскольку я вынужден присутствовать в своем повествовании, позвольте
представиться Вам, Уважаемый Читатель.
Я:
Имя
Степан
Отчество
Архипович
Фамилия семейная
Данников
Фамилия личная
Кортиков
Год рождения
2113
Место рождения
Ленинград
Образование
Высшее
Профессия
Воист
Напомню, что слово ВОИСТ возникло из слияния двух слогов: ВО(енный) и
ИСТ(орик). Смысл его неоднозначен: кроме понятия "воин", "воитель" в нем
звучит и корень слова "истина". Это слово отражает смысл нашей
деятельности: на мирной Земле мы изучаем историю минувших войн, строго
придерживаясь научной истины.
Попробую кратко очертить круг наших обязанностей.
Мы:
1. Пишем научные труды и издаем книги и реферативные журналы по военной
истории Земли.
2. Преподаем в школах и вузах военную историю. (И добавлю: “воюем" с
Управлением Средней и Высшей школы за увеличение количества учебных часов.
Их выделено нам - по сравнению с другими дисциплинами - ничтожно мало.)
3. Курируем военные музеи и следим за сохранностью военно-исторических
памятников.
4. Проводим изыскания в военных архивах.
5. Организуем раскопки древних фортификационных сооружений.
6. Консультируем и рецензируем поэтов, прозаиков, видеодраматургов,
живописцев, скульпторов, композиторов, творящих на военно-историческую
тему или частично затрагивающих эту тему а своем творчестве.
Добавлю к сему, что на воистов возложена некая оборонная миссия. Не буду
останавливаться на ее деталях (они секретны), но смею заверить Уважаемого
Читателя, что в случае нападения на нашу планету агрессору будет дан
должный отпор. Возможность нападения на Землю какой-либо инопланетной
воинственной цивилизации ничтожна, однако она все же есть, и это надо
учитывать. И это - учтено. Что должен знать воист? Он должен знать
всемирную военную историю, стратегию, тактику, боевые уставы всех армий
прошлого, все роды оружия, баллистику, химию взрывчатых веществ, атомную
физику, основы кораблевождения, авиационное дело, сопромат, картографию,
интендантское дело, геральдику - и еще много, много другого.
Как стать воистом?
После окончания Средней школы надо подать заявление на Военно-исторический
факультет. Во-ист-факи имеются при университетах, но не при каждом, а лишь
при одиннадцати на всей планете. Срок обучения - двенадцать лет. На
седьмом курсе студент получает звание сержанта Военной истории и начинает
специализироваться в избранной им отрасли. Сдав выпускной экзамен, он
становится лейтенантом Военной истории. Далее, при отсутствии порочащих
обстоятельств, воист повышается в звании через каждые пять лет. (Напомню,
что пункт 17 Устава воистов гласит: "В случае малейшего проявления
жестокости по отношению к людям, животным или мирным обитателям иных
планет воист подлежит разжалованию".)
Сколько воистов на Земле?
Нас более семи тысяч. Благодаря отсутствию войн и успехам геронтологии
некоторые воисты доживают до весьма преклонных лет и весьма высоких чинов.
Мы гордимся, что в нашем содружестве числятся 87 генералов и 54
адмирала. Правда, это дало повод одному журналисту сострить, что у нас "на
каждого капрала - четыре генерала". Однако далеко не все воисты -
долгожители. Среднестатистическая длительность жизни воиста значительно
короче, нежели у остальных землян, ибо один из пунктов нашего Устава
гласит: "Воист не должен уходить от опасности".
Приведу два примера.
Во время Великого Африканского землетрясения 2102 года первыми в эпицентр
событий прибыли спасательные бригады воистов, чтобы оказать помощь
пострадавшим (хоть отлично знали, что ожидается "второй вал"). Они спасли
не одну тысячу человек, но сами потеряли 317.
Во время Большой чумы на Клио, планете Второго пояса, туда были
переброшены наряду с высокоспециализированным земным медперсоналом 1700
добровольцев-воистов; они работали там как братья милосердия. 256 из них
похоронены на Клио.
Поступить на Во-ист-фак не очень-то просто. Ведь пункт 2 нашего Устава
читается так: "На мирной Земле и выше воист обязан быть носителем лучших
человеческих и воинских качеств". Помимо усложненного экзамена по многим
отраслям знаний, испытуемым даются особые тесты, проводятся испытания на
выносливость, на памятливость, на способность к взаимовыручке на суше, на
море, в воздухе и в космическом пространстве. Особое внимание уделяется
способности испытуемого к разумным и хладнокровным действиям при летальной
опасности.
Строгость приемных испытаний не смягчается даже в случае недобора. Не
утаю, недобор на наши факультеты - явление не столь уж редкое. Одних
отпугивает строгость испытаний, других - долгий срок обучения. Некоторые
считают военную историю наукой бесперспективной.
Но пора упомянуть и о наших прерогативах. Мы, воисты, единственные люди на
Земле, имеющие право носить военную форму. Более того, по общепланетным
праздникам мы можем ходить с оружием, взятым под честное слово из музейных
фондов.
Есть у нас и еще одна привилегия. При комплектовании космических
экспедиций воисты в возрасте до пятидесяти лет, при наличии у них второй
специальности или хобби, отвечающего задачам данной экспедиции,
освобождаются от специспытаний. Это объясняется просто: ведь при
поступлении на Во-ист-фак человек проходит более жесткую проверку (в
смысле умственных, моральных и физических качеств), нежели рядовой
претендент на полет в космос. Руководители космоэкспедиций весьма охотно
включают нас в состав своих групп, ибо знают: воист не подведет и в случае
опасности примет удар на себя, выручая товарищей. И пусть над нами порой
подшучивают, приводя уже упомянутую мной шутку о капралах и генералах, но
гораздо чаще, желая кого-либо похвалить, говорят: "Он смел, как воист!" И
каждый землянин со школьных лет знает стихотворение известного поэта
Парнасова, первая строка которого звучит так: "Воисты - рыцари Земли!.."
Как и почему я стал воистом?
Во всяком случае, не по наследственной линии. Моя мать, Агриппина
Васильевна Догова-Данникова - ветеринар-невропатолог. Мой отец, Архип
Викторович Данников, вошел в историю как биотехнолог сапожного дела.
"Вечные сапоги Данникова" (в просторечии - "вечсапданы") известны не
только на Земле, но и на других планетах, где разумные существа
передвигаются при помощи своих конечностей. Шестиногие аборигены планеты
Феникс, поверхность которой отличается острозернистой каменистой
структурой и обилием пресмыкающихся, воздвигли в честь моего отца "Пилон
благодарности". Некоторые земные франты и франтихи к вечсапданам относятся
пренебрежительно, но большинство землян носит их охотно. Вечсапданы
изготовляют из активной биомассы, имеющей способность самоочищаться,
самовосстанавливаться и саморазвиваться за счет окружающей среды и
тепловой энергии, выделяемой человеком при ходьбе. Они увеличиваются
синхронно с ростом ног своего владельца. Практически одна пара вечсапданов
может служить человеку с его отроческих лет и до глубокой старости.
Если взглянуть на остальную мою родню, то и там воистов нет. Тетка по
материнской линии, Забава Васильевна Струнникова,- учительница музыки;
дядя, Глеб Васильевич Путейцев,- инженер. О дяде по отцу, Фоме Викторовиче
Благовоньеве, позже я расскажу подробнее, пока же сообщу, что и он не
воист. Он талантливый композитор парфюмерной промышленности и теоретик
ароматологии. Его перу принадлежит солидный, но малоизвестный труд "Запахи
в судьбе великих людей прошлого". В дни моего детства и юности дядя Дух
(так прозвала дядю моя сестрица Глафира - за его пристрастие к духам и
всяческим ароматам) постоянно обитал в нашей квартире на Лахтинской
набережной, ибо был одинок; жена покинула дядю из-за его чудачеств. Он
неоднократно проводил с моей сестрой и со мной просветительные беседы о
запахах, надеясь, что мы пойдем по его стопам. Но сестру интересовало
швейное дело, меня же тянуло ко всему морскому.
Когда мне исполнилось десять лет, я вступил в яхт-клуб на Петровской косе
и там научился ходить под парусами. Позже я овладел навигационным делом
уже в океанском масштабе. Однако парусный спорт всегда интересовал меня
чисто практически, а как будущего воиста меня с детства влекли к себе
корабли послепарусной эпохи. Еще в ранние свои школьные годы я стал частым
посетителем Военно-морского музея. Там я запоминал внешний вид моделей
броненосцев и дредноутов, а затем, в помещении школьного кружка
моделистов, воспроизводил корабли в материале, причем старался делать это
с большой точностью. Не из хвастовства, а для внесения ясности сообщаю,
что память у меня-11,8 по 12-балльной шкале Гроттера-Усачевой и что,
взглянув на пульсационный стенд Любченко, я могу затем нарисовать,
повторяя все цвета и оттенки, сорок девять геометрических фигур из
пятидесяти. Эти параметры памяти даже несколько выше тех, которые
необходимы (разумеется, при наличии всех прочих требуемых данных) для
поступления на Во-ист-фак.
Вначале мой интерес простирался только на внешние формы кораблей - на их
обводы, палубные надстройки, барбеты и орудийные башни. Но затем моя
любознательность обратилась на технологию, на старинные судовые двигатели,
на внутрисудовые коммуникации, на проблемы живучести кораблей. А потом
как-то незаметно для самого себя я перешел к чтению военно-исторических
книг, где разбирались действия флотов, причем с особым тщанием штудировал
те труды, где речь шла о битвах эскадр послепарусной эпохи.
Будучи учеником 8-го класса, я написал статью "Бой неиспользованных
возможностей. Просчеты британского командования в морском сражении у
Доггер-банки 24 января 1915 года". Я пытался доказать, что если бы
английская эскадра не потратила даром времени на добивание германского
броненосного крейсера "Блюхер" (который был уже серьезно поврежден,
потерял остойчивость и фактически утратил значение как боевая единица), а
продолжала бы преследование кайзеровской эскадры, то британцы, имея
перевес в линейных крейсерах, могли бы развить значительный оперативный
успех, который в дальнейшем ходе морской войны положительно сказался бы на
всех действиях Грандфлита. Эту статью, сопроводив ее начерченными мною же
схемами, я послал адмиралу Военной истории Кубрикову и с трепетом стал
ожидать его отзыва.
Я никак не предполагал, что отклик последует столь быстро. Через два дня,
в воскресенье 5 июня 2128 года (эту дату я запомнил на всю жизнь!),
адмирал связался со мной по альфатону. Стоя в нашей гостиной перед
альфэкраном, я впервые увидал Кубрикова так близко. Он казался моложе
своих лет, свежевыбритое лицо его дышало энергией; пахло от него каким-то
очень приятным одеколоном. Он сказал, что через двадцать восемь минут
посетит меня лично. Когда изображение померкло, у меня мелькнула мысль: уж
не сон ли это?
Но, к счастью, то была явь. В этом я убедился, когда в гостиную вошел дядя
Дух.
- Пахнет парфюмом,- заявил он. Затем, вытянув шею, он с шумом вдохнул
воздух и, выдохнув его, изрек: - Одеколон "Вечерний бриз", автор
композиции Марфа Полуянова, день разлития эссенции - восемнадцатого или
девятнадцатого декабря минувшего года; рецептурных нарушений не ощущаю...
Парфюм недурной, одобряю твой вкус.
- Это не мой вкус! - воскликнул я.- Это вкус адмирала Кубрикова! Он только
что беседовал со мной по альфатону. И, представь себе, он направляется
сюда!
Известие это дядя Дух воспринял без должного восторга. Он не одобрял моего
увлечения военно-морской историей.
- Только адмиралов нам здесь и не хватало! - ворчливо произнес он.-
Удивляюсь, как это ВЭК не жалеет сотен тысяч уфедов на эту чудаческую
ассоциацию воистов!" А проект моей Установки, проект, сулящий людям
душистую радость, был безжалостно зарублен, как якобы бесполезный! - С
этими словами он нервным шагом покинул гостиную, направляясь в свою
комнату-лабораторию.
В те дни дядя Дух был в большой обиде: только что отклонили проект его
Пульверизационной Установки. Композиционный замысел дяди заключался в том,
что каждую улицу Ленинграда надо снабдить постоянным индивидуальным
запахом. Помимо сооружения огромной сети микротрубопроводов и мощных
нагнетательных установок осуществление этой идеи потребовало бы создания
нового парфюмерного комбината; к тому же и сама суть творческого замысла
не встретила сочувствия среди горожан и даже вызвала насмешки. Проект был
отвергнут.
В назначенное время к причальному балкону нашей квартиры плавно подлетел
серый, окрашенный под цвет старинного военно-морского судна, одноместный
дирижабль. Поймав швартовый конец, я ловко закрепил его в магнитном
держателе и выдвинул трап. Адмирал, в скромном темно-синем кителе, сошел
на балкон, пожал мне руку и сказал, что хотел бы представиться моим
родителям.
Я ответил, что их, к сожалению, нет дома: отец - в командировке на планете
Диамант, мать же срочно вылетела в другой конец города, на Фонтанку: у
одного из ее пациентов, престарелого пуделя, острый приступ пресенильной
меланхолии.
Посочувствовав бедному животному, Арсений Тихонович последовал со мной в
мою комнату.
- Я сделал тут кое-какие пометки,- заявил он, кладя на стол рукопись.- В
целом статья свидетельствует о вашей начитанности, однако концепция ее не
нова: нечто подобное высказывали в свое время Коррендорф, Лоули,
Щукин-Барский. Я лично придерживаюсь в данном вопросе несколько иной точки
зрения и вообще считаю, что права древняя поговорка: "Легко быть стратегом
после боя". В дальнейших своих исследованиях вы должны учитывать, что в
ходе сражения на флотоводца влияет очень много составляющих. Например,
надо иметь в виду, что на исходе Доггер-банкского боя у контр-адмирала
Мура произошла путаница с расшифровкой радиограммы, посланной ему
вице-адмиралом Битти. Не следует исключать и того, что главные силы
германского флота могли подойти на подмогу эскадре Хиппера, и Мур,
вероятно, опасался этого.
- Теперь я понимаю, что статья моя несамостоятельна, легковесна и воиста
из меня не получится,- сокрушенно произнес я, выдавая тем самым свою
сокровенную мечту.
- Нет! Не отчаивайтесь! - твердо сказал адмирал.- Я чую в вас
военно-историческую хватку! Наращивайте знания, укрепляйте себя физически
и нравственно - и упорно держите курс к намеченной цели!
Арсений Тихонович беседовал со мной в течение часа, и за это время я
проникся верой в себя на всю свою жизнь. В тот же день я сообщил матери,
что решил стать воистом. Она отнеслась к моему решению весьма сдержанно,
но отговаривать не стала; и отец в дальнейшем не чинил мне препятствий.
Что касается дяди Духа, то он перестал со мной здороваться.
3. КРАТКОЕ СООБЩЕНИЕ
В 2143 году я окончил ленинградский Во-ист-фак и получил звание лейтенанта
военной истории. За последующие пять лет в моей жизни произошли следующие
события:
1) Вступил в брак с Мариной.
2) Написал ряд статей по военно-морской истории.
3) Был произведен в старшие лейтенанты в/и.
4. НА ПОРОГЕ РЕШЕНИЯ
Утром 8 сентября 2148 года я сидел в кабинете нашей (то есть Марининой и
моей) квартиры и трудился над статьей "Береговые фортификационные
сооружения второй половины XIX века в свете их возможности противостоять
массированному огню корабельных орудий главного калибра". Статья
предназначалась для журнала "Минувшие битвы", и я, боясь опоздать со
сдачей ее в набор, уже неделю не выходил из дому, всецело поглощенный
работой.
Дело в том, что в августе я участвовал во Всемирной Океанской Регате, и
хоть показал на своем одноместном катамаране "эРБэДэ" ("Риск-Благородное
Дело") неплохую скорость, однако на обратном пути попал в шторм у
Канарских островов и вернулся домой позже, нежели предполагал.
Сроки поджимали, но тем не менее я тщательно продумывал каждую фразу.
Отшлифовав ее в уме, я подносил ко лбу черный кружочек идеафона,- и сразу
же на столе из-под зубчиков воспроизводящего устройства выползало еще
несколько сантиметров бумаги с законченным предложением; оно было как бы
написано от руки моим почерком. Знаю, многие писатели и журналисты считают
этот метод устаревшим, а некоторые поэты творят нынче прямо в типографиях,
вдохновенно диктуя свои рифмованные мысли непосредственно печатным
агрегатам. Но я воист - труд мой требует неторопливости и вдумчивости.
Наконец статья была завершена. Вот тогда-то я почувствовал, что очень
устал. Я направился к дивану, лег на спину и локтем нажал на стенную
кнопку потолочного экрана. Пора было узнать, что творится на белом свете.
По потолку поползли светящиеся заголовки последних известий:
"ПОИСКИ НЕРУДНЫХ ИСКОПАЕМЫХ НА ПЛАНЕТЕ ОЛИМПИЯ.- СЕЙСМОУСТОИЧИВЫЙ ВЫСТНЫЙ
ДОМ НА МАРСЕ.- НА ПЛАНЕТЕ АРФА ОТКАЗАЛИСЬ ОТ НУМЕРАЦИОННОГО УЧЕТА ЖИТЕЛЕЙ И
ПЕРЕШЛИ НА ИМЕННУЮ СИСТЕМУ.- СТАБИЛЬНЫЕ УРОЖАИ В САХАРЕ - НЕ ПОВОД ДЛЯ
САМОУСПОКОЕННОСТИ.- ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН ПЕРЕСВЕТОВА "ПОСЛЕДНИЙ БРАКОНЬЕР"
БУДЕТ АСТРОФИЦИРОВАН.- РЕЗУЛЬТАТЫ СЧИТЫВАНИЯ РЕЛИКТОВЫХ ЗВУКОВЫХ
ОТПЕЧАТКОВ С ГОДОВЫХ КОЛЕЦ ДУБА.- ПИЩЕВАЯ ПЕНСИЯ ЖИВОТНЫМ, ДОБРОВОЛЬНО
УШЕДШИМ ОТ ХОЗЯЕВ, РАСПРОСТРАНЕНА И НА КОШЕК..."
Все в мире обстояло неплохо, но, как всегда (или почти как всегда), в этом
потоке новостей о воистах ни слова не было. Мне стало обидно - нет, не за
себя - за моих современников, чьи труды на ниве военной истории достойны
похвалы и упоминания... Я уже хотел выключить экран, но в этот миг на нем
возникли строки, приклеившие к себе мое внимание:
"ЭКСПЕДИЦИЯ НА ПЛАНЕТУ ЯЛМЕЗ СОСТОИТСЯ. ЭТО БУДЕТ МОРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ.
ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ КОРПУС МЕЖПЛАНЕТНОГО КОРАБЛЯ СООРУДЯТ НА ВЕРФИ".
Мою усталость как рукой сняло. Вскочив с дивана, я нажал кнопку
уточнителя. Строки на потолке померкли, а на стене возникло лицо дедика.
Он произнес следующее.
- Планета Ялмез - в третьем, предпоследнем поясе дальности. С Земли
ненаблюдаема. Существование ее, геоподобная структура и соотношение суши к
акватории как один к шести теоретически доказаны в две тысячи сто двадцать
восьмом году гениальным, слепым от рождения, астрономом-невизуалистом
Владимиром Баранченко и позже подтверждены Антометти, Глонко и Чуриным.
Экологическая картина материковой поверхности нам не известна. Возможно,
она таит для землян иксовую опасность. Поэтому посадку экспедиции решено
произвести на водную поверхность. Изучение суши следует вести путем
засылки на нее исследовательских групп на мобильных плавсредствах,
используя как базу дальнолет, приспособленный к передвижению по акватории.
Заострите внимание! Впервые в истории корпус межпланетного корабля будет
сооружен на судоверфи.
- Благ-за-ин - сказал я дедику.- А когда начнется комплектование?
- Подача устных заявлений - завтра с девяти утра. Организация экспедиции
поручена СЕВЗАПу.
- Но почему именно СЕВЗАПу, а не Всемирному Центру? Это объясняется
ведомственными причинами или космическими?
- Климатическими. Ученые предполагают, что климат Ялмеза в средних широтах
близок климату бассейна Балтийского моря. Поэтому, в целях большей
вероятности акклиматизации, вся космогруппа будет укомплектована жителями
Балтийского побережья. Притом только теми, кто родился не далее девяти
километров от Балтморя и его заливов и чьи предки обитали в этой местности
на протяжении не менее трех поколений.
Я. По этим параметрам я годен... Смею надеяться, прерогативы воистов не
будут нарушены?
Дедик. Увы-увы. Ужесточение отбора коснулось даже воистов. Впрочем, только
сухопутных. Привилегии воистов-моряков остаются в силе.
Я. Благ-за-ин! Есть ли еще какие-либо особенности отбора в эту экспедицию?
Дедик. Особенностей много. Это объясняется морской спецификой экспедиции и
повышенной степенью риска. В частности, отбирать будут только мужчин.
Намечено провести строжайшие испытания поведения на море. Подробности
узнаете в СЕВЗАПе... Я вижу у вас на стене портрет молодой женщины и двух
детей. Это ваши дети?
Я. Мои.
Дедик. Это хорошо. Мужчин, не успевших обзавестись потомством, в
экспедицию брать не будут, дабы не прервалась генетическая линия.
Я. Какова степень опасности?
Дедик. По прикидкам Ануфриева и Онтилаки, численное соотношение "вернутся
- не вернутся" прогнозируется как сорок семь к пятидесяти трем. Однако
Институт Космических предостережений занял в этом вопросе еще менее
оптимистическую позицию: тридцать два к шестидесяти восьми.
Я. Кого прочат в руководители?
Дедик. Николая Денисовича Терентьева. Он происходит из морской семьи и
даже среди дальнолетчиков выделяется смелостью и решительностью. Однако он
не всем симпатичен; я слыхал, что при комплектации он отбирает людей по
своим принципам, не всегда логичным и...
Я. Ну, это уж из области досужих разговоров... Благ-за-ин!
Дедик. Разрешите угаснуть?
Я. Угасайте.
Изображение дедика померкло. Я сел на диван и задумался. Моему мысленному
взору предстали морская даль иной планеты, таинственные берега,
неизвестные мне гавани. А что, если на этой геоподобной планете обитают
человекоподобные разумные существа? А что, если у них есть флот - и не
только коммерческий, но и военный? Вдруг мне удастся увидать эскадры в
действии?! Разве долг воиста-моряка не повелевает мне стать участником
этой морской космической экспедиции?
Я размышлял около часа. Много разных соображений промелькнуло за это время
в моей голове, всего не пересказать. Скажу кратко: я решил предложить
СЕВЗАПу свои услуги.
5. ЛУГА МИЛОСЕРДИЯ
Решив добиваться участия в экспедиции, я счел необходимым известить об
этом свою жену, причем известить лично, не прибегая к пространственной
связи. Жена моя, Марина Александровна Квакунина,- специалистка по
амфибиям; ее научно-популярная книга "Жабья жизнь" не раз переиздавалась
на Земле и выше. Однако в описываемый мною день супруга моя занималась
делами, к бесхвостым земноводным никакого отношения не имеющими: она
дежурила на Лугах Милосердия. Поскольку дежурство должно было продлиться
еще трое суток, я решил отправиться к ней немедленно. Надев военно-морскую
форму, я вышел на балкон, скинул чехол со стоящего там универвела,
довернул плазмопатрон, сел в седло - и, набрав ход, оторвался от разгонной
дорожки.
Минут десять я летел над улицами и кровлями зданий, затем замедлил лет,
выключил иннерцион и, приземлившись на велотрассе, влился в поток
движущихся по ней универвелистов. Справа от вело-дороги, за газоном с
белыми лилиями, пролегало ледяное шоссе. По нему, обгоняя меня, но тоже
без излишней спешки, беззвучно скользили открытые летние двадцатиместные
магнитные сани и большие двухэтажные магнитобусы дальнего сообщения.
Неторопливо нажимая на педали, я размышлял о тем, что в старину люди очень
гнались за скоростью и даже находили в этом нечто романтическое. Они
мчались в громыхающих поездах, в смердящих бензоповозках ("автомобилях"),
сверхзвуковых авиалайнерах,- они все время спешили куда-то. Им казалось,
что этим они удлиняют и обогащают свое бытие, - на самом же деле они крали
у себя радость дороги, они проглатывали пространство, как безвкусную
пилюлю. Но иначе они и не могли. Лишь в XXI веке, когда вся планета стала
жить разумно планируемый жизнью, землянам стало ясно, что большие скорости
нужны только в космонавтике, а на Земле - лишь в тех случаях, если
необходимо оказать кому-либо срочную медицинскую помощь.
Те Луга Милосердия, где дежурила Марина, находятся в Гатчинском районе,
невдалеке от поселка Елизаветино. Подобные Луга, как известно, разбросаны
по всей планете - во всяком случае, в тех ее регионах, где имеется
молочный скот. От употребления мяса в пищу люди отказались в минувшем
веке, но молоко и натуральные молочные продукты по-прежнему потребляются в
большом количестве. Еще сравнительно недавно состарившихся безудойных
коров убивали за ненадобностью, но в 2122 году известный поэт Лапидарио в
своем стихотворении "Вот она - благодарность людская!.." обнажил
аморальность такого жестокого прагматизма и воззвал к людской доброте. На
призыв откликнулось почти все население Земли, и в первую очередь женщины.
В 2123 году вступил в силу Закон, согласно которому престарелым коровам и
быкам отведены специальные хлева и пастбища, где животные обитают и
пасутся до своей естественной смерти. При каждом таком заведении имеется
штатный дирпаст (директор-пастух), ветврач и зоопсихолог. Непосредственный
уход за пожилыми животными осуществляют добровольные дежурные, главным
образом женщины и дети. Число записывающихся на дежурства весьма
значительно, и, как образно выразился один журналист, "очередь на добрые
дела простирается в вечность".
Через два часа я был у цели. Прислонив свой универвел к кованой ограде,
отделяющей Луга Милосердия от велотрассы, и, полюбовавшись на ее звенья,
выполненные по эскизам художника Травникова в виде гигантских стеблей
осоки и каких-то сказочных ромашек, я отворил калитку. Миновав палисадник,
вошел в здание гостиницы для дежурных: в ее вестибюле находился пропускной
пункт. Представившись вахтерше, миловидной девушке в зеленом халате, я
спросил ее, где сейчас трудится Марина Квакунина.
- Ваша жена с детьми работает в хлеву номер три,- ответила вахтерша и
указала на виднеющееся из окна длинное зеленое строение в левой части
большого поля.- Но должна вас предупредить: месяц тому назад один
престарелый бык чуть было не забодал посетителя, и дирпаст распорядился,
чтобы впредь никто не выходил на поле без симпатизатора. Позвольте
вручить вам симпатизатор.
- Благ-за-ин! Но позвольте возразить вам,- произнес я.- Разве вы не
видите, что на мне военная форма?! А пункт двести первый Устава воистов
гласит: "К технологическим пространственным средствам защиты воист вправе
прибегать лишь в случае серьезной опасности". В данном случае подобная
опасность отсутствует.
- Не смею спорить,- с улыбкой сказала девушка.- Идите уж так... Только не
попадайтесь на глаза дирпасту!
Я вышел в поле. Шагая мимо мирно пасущихся коров-старушек и
быков-стариков, я вспоминал заповедники Сибири, льды Арктики, тропические
джунгли Амазонки, чащобы Азии - все те места, куда меня сбрасывали на
парашюте и где я, ориентируясь по компасу и звездам, должен был в
определенный срок явиться в определенную точку. Все это входило в
программу испытаний на право стать воистом. Вот тогда-то мне приходилось
применять симпатизатор - при встречах с белыми и бурыми медведями,
волками, тиграми, слонами, крокодилами, удавами и ядовитыми змеями.
Однажды в Африке, при внезапном появлении молодого льва, вышедшего из
зарослей в десяти шагах от меня, я по неопытности, прежде чем направить на
него незримый луч, нажал не белую кнопку (для млекопитающих), а зеленую,
предназначенную для симпатизации змей и пресмыкающихся. Получился перебор.
Лев-подросток проникся такой симпатией, что подбежал ко мне и начал возле
меня прыгать и кувыркаться, как бы приглашая и меня порезвиться. При этом
он задел лапой мое правое плечо, разодрав комбинезон, а заодно и вырвав
кусок кожи вместе с мускульной тканью. Я уговаривал зверя утихомириться,
да куда там. К счастью, из кустов вдруг послышался требовательный львиный
рык - по-видимому, мать-львица позвала к себе своего питомца; он покинул
меня. Наскоро перевязав рану спецбинтом, я продолжал путь. В пункт рандеву
я явился с опозданием на семь с половиной секунд, однако добродушный
чернокожий воист - инструктор в чине фельдмаршала - поставил мне в зачетке
удовлетворительный балл, после чего вызвал аэролет скорой помощи. Мне
пришлось отлежать в больнице девятнадцать суток.
...Но быть может, Вы, Уважаемый Читатель, ждете какого-либо происшествия,
последовавшего в результате того, что я не взял с собой симпатизатор?
Ждете, что на меня кинется бык и я героически отражу его натиск? Должен
Вас огорчить: на пути к хлеву я не встретил ни свирепого быка, ни строгого
дирпаста. Хочу напомнить Вам, что я пишу не роман, и ни к каким выдумкам и
литературным приемам для возбуждения Вашего интереса прибегать не намерен.
...Едва я вошел в светлое и просторное здание хлева, как увидел Марину и
детей. Жена в зеленом платье стояла возле пустого стойла, направляя из
шланга струю воды на зеленоватые плитки пола. Дочь Нереида и сын Арсений
(названый так в честь адмирала Кубрикова) маленькими лопаточками
выгребали навоз из соседнего стойла, тоже пустующего, на вагонетку. Дети
обрадовались моему неожиданному появлению, Марина же и обрадовалась, и
встревожилась: она сразу догадалась, что прибыл я неспроста.
153-й пункт Устава воистов гласит: "Трудный разговор начинай с главного".
Я сразу же сообщил жене все известные мне сведения о планируемой
экспедиции и о своем намерении стать одним из ее участников. Сообщением
моим Марина была явно огорчена. Не упоминая - из чувства такта - об
опасностях, она сказала:
- Как долго тебя не будет с нами! Ведь Третий пояс дальности - это минимум
год полета... Только туда...
- Это не так уж много,- утешающе возразил я.- Надо радоваться, что
Белышеву, Нкробо и Ога-таяме удалось открыть формулу, благодаря которой
человечество преодолело парадокс времени. А то я бы вернулся только при
наших правнуках.
- Да, ты прав. Но при антипарадоксальном полете невозможна связь с
Землей... Мы ничего не будем знать о тебе до твоего возвращения.
- Тут уж, Марина, ничего не поделаешь. Каждый плюс носит в себе свой минус.
- Может быть, тебя еще и не включат. Ведь у тебя нет космической
специальности,- с надеждой произнесла Марина.
- Моя морская выучка и практические знания могут пригодиться в этой
экспедиции,- ответил я.
- Что ж, лети, если считаешь это необходимым,- дала согласие жена.
Затем мы прошлись по длинному коридору мимо стойл. В некоторых из них,
лениво пережевывая комбикорм, лежали коровы,- это были совсем дряхлые
животные, они уже не могли выходить на пастбище. Над их кормушками
виднелись экраны объемного телевидения.
- В определенные часы им показывают короткометражные видеоленты с
изображениями летних лугов, полевых речек, прудов; это стимулирует аппетит
и благотворно действует на психику,- пояснила мне Марина.
- Не слишком ли обеднен репертуар? - пошутил я.
- Репертуарный вопрос не так-то прост,- серьезно сказала жена.- Год тому
назад один зоопсихолог выискал в киноархиве игровые кинофильмы из сельской
жизни двадцатого века, придал им объемность и стал показывать престарелым
животным. В результате аппетит у коров понизился, агрессивность
повысилась; были случаи умышленного прободения видеоэкранов рогами. Один
бык, правда очень великовозрастный, получил инфаркт и умер, не приходя в
сознание. В конце концов зоопсихолог был лишен медицинского диплома за
жестокое обращение с животными, а дирпаст получил строгий выговор.
Вскоре Марина отвела детей в гостиницу, проводила меня за калитку. Покинув
пределы Лугов Милосердия, она тотчас нажала на пуговицу-цветорегулятор, и
ее платье из зеленого превратилось в голубое. На территории Лугов все
обязаны ходить в зеленом, а ведь этот цвет далеко не каждому к лицу,
посетовала она.
Усевшись на свой универвел, я помахал жене рукой и начал набирать высоту;
для сбережения времени я решил вернуться домой по воздуху. Завтра мне
предстоял серьезный день.
6. ЗНАКОМСТВО С ПАВЛОМ БЕЛОБРЫСОВЫМ
На следующий день, то есть 9 сентября 2148 года, к 9 часам утра я явился в
Северо-Западное Управление Космических Исследований. Здание СЕВЗАПа, как
известно, находится возле речки Пряжки, в той части Ленинграда, которая в
старину называлась Коломной.
Войдя в просторный вестибюль, я уселся в одно из многочисленных кресел и
тотчас нажал кнопку в подлокотнике. Элмех1, стоявший в центре зала, сразу
же встрепенулся; ловко лавируя на трех своих ногах между людьми, он
бесшумно подошел ко мне и почтительно произнес:
- Осмелюсь догадаться, вас интересует экспедиция на планету Ялмез? Будьте
ласковы объявить ваш устный паспорт.
Я назвал свое имя, личную фамилию, специальность, семейное положение и
градацию здоровья по общепланетной шкале.
- Информированы ли вы о степени опасности? - спросил элмех, передвинувшись
ко мне ближе, но отведя в сторону свои наблюдательные линзы1
- Да,- ответил я.
- Есть ли у вас космическая специальность?
- Нет. Но мое практическое знание навигационного дела, а также прикладные
знания, полученные на Во-ист-факе, могут оказаться полезными для
экспедиции.
- Благ-за-ин! Будет доложено Терентьеву. Сидите и ждите вызова. Не
покидайте нас, молю! Не принести ли вам чашечку кофе?
- Нет, спасибо.- Откинувшись на спинку кресла, я стал разглядывать
посетителей СЕВЗАПа, вслушиваться в голоса. Кроме русской звучала
литовская, немецкая, шведская, латышская, польская, эстонская, финская
речь. Однако народу было меньше, нежели я предполагал. Как видно, условия
комплектации оказались слишком сложными и специфическими, да и коэффициент
опасности сыграл свою роль. Что ж, это повышает мои шансы, подумал я.
Благоприятствует и то, что вся публика - штатская, я, кажется,
единственный здесь воист.
Мои размышления прервал чей-то хрипловатый голос:
Зайцу молвила медведица:
Разрешите присоседиться?
- Рад буду соседству,- ответил я, не подавая виду, что меня удивило это
странное двустишие.
Передо мной стоял светловолосый человек; на вид он был старше меня лет на
семь. Незнакомец плюхнулся в соседнее кресло. Рука его потянулась к кнопке
вызова, но затем он отдернул пальцы, будто боясь обжечься, и застыл,
погрузившись в свои мысли.
Я сидел, ожидая вызова к Терентьеву, и изредка поглядывал на соседа. Меня
поразило сложное выражение его лица: на нем можно было прочесть и ум, и
добродушие, и душевную прямоту - и одновременно какую-то хитроватость,
настороженность и даже растерянность. Странными показались мне и его
глаза: не то чтобы усталые, не то чтобы печальные, но какие-то вроде бы не
соответствующие лицу, какие-то чужие. Одет он был в умышленно
эклектическом стиле - так в том году одевалась гонящаяся за модой
молодежь: шитый серебром голубой фрак, сиреневые брюки гольф, алые
рубчатые носки до колен; на ногах, разумеется, не скромные вечсапданы, а
плетеные позолоченные сандалеты. Он производил впечатление человека,
который хочет казаться моложе своих лет. Это, признаться, не располагало в
его пользу.
- А публика-то валом не валит на это дело. Кой у кого, видать, от страха
из-под хвоста цикорий посыпался...- внезапно молвил он, повернувшись ко
мне.- А для меня это и лучше, шанец растет! Значит, буду действовать!
Лишай стригущий, бреющий полет...
В чем сходство их? В движении вперед.
И ты, приятель, брей или стриги,
- Но отступать от цели не моги!
Произнеся это загадочное четверостишие, сосед мой нажал кнопку вызова.
- Насколько понял, вы желаете войти в состав экспедиции? Если объявите
свой устный паспорт, буду обрадован я,- проговорил подошедший к нему элмех.
- Павел Васильевич Белобрысов,- отрекомендовался мой странный сосед.-
Родился в Ленинграде в две тысячи сто седьмом году.- Произнеся это, он
почему-то покосился в мою сторону.- Имею много специальностей, которые
могут пригодиться где угодно. Здоровье - двенадцать баллов с гаком.
- Не все понял я, уважаемый Павел Васильевич,- почтительно произнес
секретарь.- Что вы имеете честь подразумевать под словом "гак"?
- Гак - металлический крюк на древних кораблях, служивший для подъема
грузов и шлюпок,- пояснил я элмеху.
- Благ-за-ин! - поклонился мне элмех. Затем, обернувшись к Белобрысову,
спросил: - Значит, могу зафиксировать и доложить Терентьеву я, что вы
можете заменить собой металлический крюк и персонально осуществлять
передвижение тяжелых предметов?
- Да нет, это дядя шутит... Вернее, я шучу,- пробурчал Белобрысов.
- Благодарю за дружеское отношение! Посмеяться вашей шутке рад я! - Элмех
включил свое хохотальное устройство и залился бодрым, но тактичным смехом.
Отсмеявшись, он снова обратился к Белобрысову:
- Вы ничего не сообщили о своем семейном положении. У вас есть потомство?
- Потомства у меня вагон... Короче говоря, есть.
- Вы женаты первично? Вторично? Третично? Четверично?
- Двенадцатирично и трагично,- хмуро буркнул Белобрысов.-
Не в соборе кафедральном
Венчан я на склоне дня,-
С хрупким уровнем моральным
Есть подружки у меня!
- Что этим сказано, не понял я, уважаемый Павел Васильевич.
- Это стихи. Сам сочинил.
- Восхищен я! С поэтом беседую я! Сбылась мечта существования моего! - с
повышенной громкостью произнес элмех, отступив от Белобрысова на два шага.
Затем, понизив громкость, спросил: - Вы проходили курс лечения в
нервно-психической клинике однажды? Дважды?
- Психически я вполне здоров и никогда не лечился! - сердито ответил мой
сосед.- Но учти: я вспыльчив! Если ты, сучье рыло, будешь липнуть ко мне
со своими расспросами, я тебя по стене размажу!
Умрешь - и вот не надо бриться,
Не надо застилать кровать,
В НИИ не надо торопиться,
Долгов не надо отдавать!
- Благ-за-ин! - изрек секретарь.- Интимностью, активностью,
оперативностью вашей очарован я! Ожидайте вызова к Терентьеву. Будьте как
дома. Мужской туалет - в коридоре "А", третья дверь налево.
Едва элмех отошел от нас, Белобрысов сразу же спросил у меня взволнованно:
- Товарищ старший лейтенант, не наплел ли я ему чего лишнего?
Меня обрадовало, что он обратился ко мне по званию. Увы, мало кто в наши
дни разбирается в погонах, в военных чинах.
- Не беспокойтесь, Павел Васильевич, ведь элмех - это промежуточная
инстанция. Все, в сущности, зависит от самого Терентьева,- утешающе сказал
я.
- Во-во! Терентьевым я давно интересуюсь. Но строг он, строг... Ну, вы-то
проскочите. Я ведь знаю, кто вы, вас по голяку1 не раз показывали. Вы на
нынешней Всемирной регате опять первый приз отхватили - "Золотую
мачту-2148"... А как вы думаете- по первому вашему впечатлению обо мне,-
возьмут меня в полет?
126-й пункт Устава воистов гласит: "Правдивость - высшая форма
вежливости". Поэтому я ответил своему собеседнику, что не уверен в его
успехе; всего вероятнее, ему будет отказано.
- На чудеса лес уповал,
Но начался лесоповал,-
с чувством проскандировал Белобрысов.- Но мне надо, надо побывать на
Ялмезе! Изо всех сил хлопотать буду, чтобы зачислили!
Словечко "хлопотать" задело мое внимание. В устной речи я его еще ни от
кого не слышал, я его помнил по какому-то роману XIX или XX века, где один
молодой человек "хлопотал", чтобы устроиться в какой-то департамент. По
тому, что Белобрысов применил это словцо, и еще по некоторым архаическим
оборотам его речи я начал догадываться, что собеседник мой принадлежит к
числу хоббистов-ностальгистов.
Как известно, движение хоббистов-ностальгистов за последние два
десятилетия получило на нашей планете не то чтобы очень широкое, но все же
заметное распространение. Эти люди (самых различных профессий) считают наш
XXII век слишком прагматичным, благополучным и малоромантичным и потому
"самоприкрепляются" к какому-либо из минувших столетий. К сожалению,
представления их о минувших веках базируются обычно на поверхностных
сведениях, почерпнутых из нынешних исторических романов и телеобъемных
фильмов; что же касается военной истории, то здесь их познания и вовсе
минимальны. Ностальгисты очень падки на аксессуары, любят всевозможные
имитации под "избранный" ими век, обставляют квартиры "старинной"
самодельной мебелью; порой они готовят пищу по древним кулинарным рецептам
(заранее включая при этом альфатонную связь с пунктом скорой помощи -
чтобы в случае отравления немедленно оказаться под надзором врача). Кроме
того, они часто листают старинные словари, выискивая там вышедшие из
употребления слова, чтобы щегольнуть ими в разговоре.
Один из моих школьных товарищей, ныне инженер-диэлектрик по специальности,
а по хобби - ностальгист XX века, иногда приглашает Марину и меня в гости.
Стены его квартиры увешаны репродукциями с картин Бёклина,
Борисова-Мусатова, Сальватора Дали, Куинджи, Марке и многих их
современников. На кривом самодельном комоде с резьбой, изображающей первый
полет на Марс, стоят одиннадцать гипсовых слонов и клетка с макетом
канарейки - неизменная (по убеждению моего товарища) принадлежность
великосветских салонов начала XX века. Всем гостям, на время их пребывания
в доме, выдаются калоши и стеки; кроме того, дамам вручаются веера, а
кавалерам - цилиндры. Хозяйка угощает всех щами из клюквы, блинами на
горчичной подливе, квасом и морковным чаем; торжественно откупоривается
бутылка условной водки. Гости-ностальгисты и хозяева ведут за столом
изысканную беседу в духе старинной вежливости. То и дело слышится:
"Отведайте еще блина, милостивый гражданин!"; "Чекалдыкнем по третьей,
уважаемая барышня!"; "Благ-за-ин, ваше сиятельство!"; "Нравится ли вам
чай, достопочтенная курва?" Затем под звуки старинного магнитофона гости и
хозяева танцуют древние танцы - румбу, шейк, полонез, яблочко, "танец
живота", танго, "барыню-сударыню", а в перерыве между плясками поют
старинные фольклорные песни: "В лесу родилась елочка", "Шумела мышь", "Гоп
со смыком", "У самосвала я и моя Маша". В завершении праздничного пира
избирается "царица бала"; ей дается право запустить бутылкой в зеркало.
Мой товарищ убежден, что в XX веке каждый светский раут заканчивался
битьем зеркал.
Некоторые правила этого древнего этикета кажутся мне странными, некоторые
- явно вымышленными, но кое в чем я вынужден верить своему
товарищу-ностальгисту. Ведь условия мирного быта минувших поколений я знаю
куда хуже, нежели военную историю.
...Белобрысов сидел, уставясь в раскрытую записную книжку; он читал,
шевеля от усердия губами, словно торопясь заучить что-то. Вот еще одно
доказательство его ностальгизма, думал я; записными книжками давно никто
не пользуется, их заменили запоминательные пьезобраслеты. Странно только,
что одет этот человек так суперсовременно: ведь ностальгисты любят
одеваться в стиле избранного ими века. Надо полагать, в данном случае
выбор одежды объясняется какими-то сугубо личными причинами. Быть может,
Белобрысову нравится женщина моложе его - и вот он старается примолодиться?
Сосед мой явно волновался. Он часто отирал пот с лица розовым платком.
Вдруг он вскочил с кресла и изрек очередное двустишие:
Она, забыв девичью честь,
С себя скидает все, что есть!
С этими словами он снял с себя роскошный фрак, под которым оказалась
рубашка спортивного типа. Кладя фрак на спинку кресла, он уронил с
подлокотника записную книжку, она раскрытой упала на пол. Я нагнулся,
чтобы поднять ее и вручить владельцу, но тот с нервной поспешностью
опередил меня. Мне бросилось в глаза слово ЛЕГЕНДА, написанное крупными
буквами и подчеркнутое; ниже шел какой-то мелкобуквенный текст.
Я успел подумать, что новый знакомец мой не просто ностальгист, но,
видимо, еще и литератор-любитель, сочиняющий стихи и легенды в духе
полюбившейся ему .старины. В этот момент ко мне подошел элмех и пригласил
следовать за ним.
Терентьев сидел в небольшом кабинете за большим и почти пустым письменным
столом. Он предложил мне сесть и начал беседу.
- Ваши военно-исторические знания едва ли пригодятся на Ялмезе. Но я
осведомлен о высокой степени ваших прикладных знаний и о вашей способности
разумно действовать в экстремальных ус лориях... Приходилось ли вам
держать курс без навигационных приборов?
- Да. Я умею ориентироваться по созвездиям.
- Там будут другие созвездия,- усмехнулся Терентьев.
- Но тоже каждое на своем месте,- отпарировал я.
- Вам придется освоить некоторые новые для вас специальности. Согласны? И
потом: готовы ли вы выполнять любую случайную, текущую работу - быть
мальчиком на все руки, как в старину говорилось?
- Согласен,- ответил я.
- Я вас зачисляю условно в состав экспедиции. Вам надо будет, как и всем,
пройти тестологические испытания и спецподготовку. От спецморских
испытаний я вас освобождаю.
- Спасибо за доверие, но хочу вам возразить. Мне не хочется быть белым
вороном, как говорили наши предки. Я хочу подвергнуться морским испытаниям
наравне со всеми.
- Одобряю ваше решение,- молвил Терентьев.- Завтра в десять утра приходите
в СЕВЗАП на собеседование.
7. СЛУЧАЙ НА СОБЕСЕДОВАНИИ
Когда утром следующего дня я вошел в конференц-зал СЕВЗАПа, народу там
оказалось куда меньше, нежели вчера в вестибюле; Терентьев, видно, многим
дал отвод уже по первому кругу. Заняв место в заднем ряду, я начал
считать, сколько нас в зале, но тут услышал торопливые шаги и затем увидел
Белобрысова. Я был настолько уверен, что Терентьев "отсеет" его, что на
мгновение даже усомнился, Белобрысов ли это; тем более что и оделся он
совсем не по-вчерашнему, а очень скромно и неброско.
Заметив меня, он сразу направился в мою сторону и, перед тем как сесть в
соседнее кресло, радостным шепотом сообщил нижеследующее:
- Вчера Терентьев гонял-гонял меня по разным вопросам, семь потов с меня
сошло. А потом он и говорит: "Наврали вы, Белобрысов, мне с три ящика!
Давайте начистоту!" Ну, тут я ему всю правду о себе и выложил. Он прямо
онемел от удивления, задумался. Потом, видать, поверил. И говорит мне:
"Рискну, возьму вас на Ялмез. Если, конечно, все предварительные испытания
выдержите".
В чем заключалась эта "вся правда", расспрашивать Белобрысова я не стал.
Но, хоть я и был уже наслышан, что Терентьев человек весьма широких
взглядов и парадоксальных действий, все же я был удивлен его решением.
Скажу откровенно: я, при тогдашнем моем отношении к Белобрысову, в полет
его бы не взял. Что-то странное в нем было, слишком уж он врос в свой
ностальгизм. Однако, забегая вперед (дабы не возбуждать в Уважаемом
Читателе ненужного беллетристического интереса), скажу, что все
специспытания Белобрысов выдержал вполне благополучно и что вообще
сомневался я в нем напрасно.
Но вернусь к совещанию в СЕВЗАПе. Открыл его Терентьев. Его выступление,
так же как и выступления других, зафиксировано в "Общем отчете", так что
пересказывать мне все это нет смысла. Но считаю нужным упомянуть об одном
событии, которое в официальные анналы не вписано.
Когда прения по докладу Терентьева подошли к концу, у двери в
конференц-зал послышались взволнованные голоса. Два элмеха уговаривали
кого-то повременить, не входить сейчас в зал.
- Но я должен сделать срочное сообщение общемирового значения! - восклицал
человек.- Впустите меня немедленно!
- Нам никого не ведено пускать! Войдите в нашу ситуацию! - убеждали
человека секретари.
Человек прорвался в зал. Элмехи, которым, как всем квазиразумным
механизмам, запрещено применять физическое воздействие по отношению к
людям, прибегли к пассивной обороне: они пытались заградить человеку путь
к президиуму. Однако нежданный гость упрямо шел вперед, и элмехи вынуждены
были отступать. Один из них отступал недостаточно поспешно, и человек
толкнул его. Секретарь упал, три ноги его звонко застучали по плиткам
пола, потом замерли. Второй элмех, дабы эмоционально воздействовать на
вошедшего, коснулся на груди своей кнопки ретроконтура, перестроил речевой
строй на женский регистр, включил рыдальное устройство и нежным, плачущим
девичьим голосом взмолился:
- О сжалься, добрый мужчина! Не тронь меня! Помоги мне сэкономить
невинность мою! Покинь помещение!
Но мужчина не сжалился. Отстранив элмеха, он по трем ступенькам поднялся
на кафедру, которая в тот момент пустовала,- и тут я увидел, что человек
этот - дядя Дух! Я не встречал его уже много лет: из квартиры моих
родителей он давно съехал, поссорившись с ними; меня в моей новой семейной
он не навестил ни разу, я тоже не искал с ним общения. За эти годы он
постарел, но в голосе его по-прежнему звучала нестареющая убежденность в
своей правоте.
- Дело мировой важности! Прошу предоставить мне десять минут! - обратился
он к Терентьеву.
Терентьев, видимо, уже встречался с ним или был осведомлен о нем. Он не то
поморщился, не то ухмыльнулся и сказал: - На десять минут согласен. Но не
более. Дядя Дух извлек из портфеля старомодный стенописный прибор и
поставил его перед собой. Едва он произнес вступительную фразу своей речи,
как она вспыхнула алыми письменами на сероватом мраморе стены, высоко над
головами сидевших в президиуме. Строки возникали, как бы набросанные от
руки торопливым, вдохновенно-пророческим почерком, и затем угасали, чтобы
уступить место следующим.
ЗАДУМАНО! СОВЕРШЕНО! ЗАЯВЛЕНО!
В минувшие века на Земле случались убийства, грабежи и иные уголовные
деяния. Для обнаружения преступников применялись так называемые розыскные
собаки. Собака-ищейка шла по следам правонарушителя - и настигала его,
руководствуясь исключительно своим нюхом. Почему же она не могла спутать
его следы со следами других людей? Да потому, что каждый человек имеет
свой запах. Если дактилоскопия утверждает, что нет на Земле двух
индивидуумов с одинаковыми узорами на кончиках пальцев, то ароматологией,
наукой о запахах, столь же неопровержимо доказано, что каждый землянин
пахнет по-своему.
Давно на планете нашей изжита преступность. И хоть много собак на Земле,
но порода собак-сыщиков давно сошла на нет, ибо надобность в ней отпала.
Однако и те четвероногие друзья человека, которые существуют ныне, не
могут пожаловаться на отсутствие нюха. За сотню метров ощущает пес или
псица приближение хозяина - и заливается радостным лаем.
Мы, увы, не собаки. В смысле обоняния мы позорно отстаем от них, мы в этом
отношении плетемся в хвосте у четвероногих. Человек силен умом и духом, но
слаб нюхом...
Так было, дорогие космопроходцы, так было... Но впредь так не будет! В
результате усиленных творческих поисков мне, Фоме Благовоньеву, удалось
синтезировать новое вещество, которому я дал наименование ТУЗ -
Тысячекратный Усилитель Запахов. Любой человек, принявший внутрь таблетку
ТУЗ, мгновенно становится обоняем для окружающих. Срок действия каждой
таблетки - двадцать семь земных суток.
Учитывая, что не все люди пахнут приятно, я внес в ТУЗ ароматические
добавки. Основной запах каждого индивидуума, вступая в реакцию с ними,
становится приятным для нюха окружающих - и в то же время не теряет
индивидуальности. Пока что мы имеем шесть разновидностей таблеток: с
запахом вербены, акации, черемухи, лаванды, липы цветущей и березы
весенней. В недалеком будущем я расширю шкалу ароматов. Недалек тот день,
когда каждый землянин, варьируя набор добавок, сможет составить для себя
персональную ароматическую композицию. Предвижу то время, когда друзья и
знакомые будут издалека узнавать друг друга по тончайшим, благороднейшим
благоуханиям.
Внимание! Первую опытную партию таблеток ТУЗ я сегодня вручу вам, отважные
звездопроходцы! Вы станете проводниками моей идеи!"
- Благ-за-ин! - послышался голос Терентьева.- Но боюсь, человечество
еще не доросло до практического осуществления вашего творческого замысла.
Однако дядя Дух гнул свою линию.
- Дабы все знали, что ТУЗ безвреден для здоровья, я на глазах у вас приму
таблетку! - заявил он. Затем вынул из портфеля маленькую розовую
коробочку, извлек из нее нечто миниатюрное и проглотил, запив водой из
стоявшего на кафедре стакана. - Обоняйте меня, люди добрые! Вскоре до меня
донесся какой-то весьма странный, густой, но отнюдь не неприятный запах.
- Вроде бы банным листом повеяло,- внятным шепотом произнес мой сосед
Белобрысов.
Поверь в счастливую звезду,
Цветок в петлицу вдень -
Пусть для тебя, хоть раз в году,
Настанет банный день!
Тем временем дядя Дух, покинув кафедру, подошел к столу и перед каждым
членом президиума положил по розовой коробочке. Затем торопливо начал
обходить всех сидящих в зале. Дойдя до меня, он остановился в удивлении,
буркнул что-то себе под нос и коробочки мне не вручил.
- Почему это он обделил вас? - поинтересовался Белобрысов.- Всех одарил, а
вам фигу с маслом.
- Это мой дядя. У него ко мне личная неприязнь.
- Дядя?.. Странный он какой-то. Вам не кажется, что он с приветом?
- Наоборот, он отнесся ко мне весьма неприветливо.
- Я не в том смысле... Он вроде бы психически сдвинутый.
- Нет, он вполне нормален. Он хочет людям добра, правда, избрав для этого
не совсем обычный путь.
Когда дядя Дух наконец покинул зал, на кафедру поднялся главврач будущей
экспедиции и попросил всех присутствующих немедленно сдать коробочки ему,
не прикасаясь к их содержимому. Производство этих таблеток не утверждено
Главздравом планеты.
Меня поразило, что, выслушав это заявление, сосед мой вырвал из своей
записной книжки листок, вынул из розовой коробочки голубой шарик, завернул
его в бумажку и спрятал в карман. Что вы сделали! - шепнул я ему.- Ведь
главврач только что сказал...
- Хочу теще втихаря в кофе подложить,- подмигнул он мне.- Ведь это не яд
же!.. И ведь не побежите же вы к главврачу жаловаться на меня?!
- Не побегу,- ответил я.- Но разве в этом дело?!
- А не побежите - никто здесь и не узнает. Все будет шито-крыто!
Меня удивила эта странная логика. И в дальнейшем Белобрысов не раз меня
удивлял.
8. КРАТКОЕ СООБЩЕНИЕ
Вскоре начались тестовые испытания, которые продлились три месяца. Они
подробно перечислены в "Общем отчете", так что описывать их не буду. Скажу
только, что Терентьев придавал большое значение "тестованию" и всегда
присутствовал в аудиториях. Что касается Белобрысова, то иногда он вел
себя странно, а порою склонялся к явно алогичным решениям. Я весьма часто
вступал с ним в споры.
Когда тесты закончились, некоторые из испытуемых были отчислены. И хоть
нас было еще больше, чем надо, и кое-кому еще предстояло "уйти в отсев",
но уже началась многомесячная практическая учеба. Мы с Белобрысовым вошли
в водолазную группу и одновременно принялись за освоение еще нескольких
специальностей.
Время от времени Терентьев вызывал нас поодиночке - для собеседования.
Однажды он вызвал меня в свой кабинет и сказал, что во время предстоящего
практико-испытательного плавания испытуемые будут размещены в двухместных
каютах. Есть ли у меня возражения против помещения в одну каюту с
Белобрысовым?
Я ответил в том смысле, что я воист и Терентьев для меня командир, в слово
командира - закон.
- Вы увиливаете от прямого ответа,- молвил Терентьев.- Белобрысов вам
несимпатичен?
- Белобрысов - человек неплохой,- сказал я.- Но есть в его характере
черты, которые мне неприятны. Однако о том, что мне в нем не нравится, я
не хочу толковать, как выражались в старину, заспинно. Если вы вызовете
его сюда, то в его присутствии я скажу все, что о нем думаю.
Терентьев вызвал Белобрысова и сразу задал ему вопрос, какого он мнения
обо мне. Тот ответил, что я "товарищ невредный, но очень уж заутюжен этим
своим воизмом".
- А вы заутюжены своим ностальгизмом! - заявил я.- Вы так прочно
присосались к своему двадцатому веку, что порой забываете, в каком
столетии живете! В этом есть что-то театральное, фальшивое.
- Не оплевывайте двадцатый век,- рассердился Белобрысов.- Может, в
двадцатом-то веке люди посмелее да поталантливее нынешних на Земле обитали!
- Не клевещите на наш двадцать второй век! - воскликнул я.
-Я и не клевещу,- возразил Белобрысов.- Но только учтите: не произойди
того, что произошло в двадцатом веке, люди бы, может быть, до сих пор
сидели на своей Земле, как приклеенные, и ни о каких космических полетах и
мечтать бы не смели. Двадцатый век был поворотным веком в судьбе
человечества! Первая НТР, без которой не произошло бы и Второй, первый
полет в Космос...
- Все это я и без вас знаю,- ответил я.- Не забывайте, что я тоже изучал
историю, и, смею думать, не менее...
- А все-таки, товарищи, я помещу вас в одну каюту,- прервал наш спор
Терентьев.- Вы люди во многом очень несхожие, но именно шероховатости
способствуют сцеплению. Уверен, что вы подружитесь и в трудную минуту
придете на помощь друг другу.
И далее он высказал несколько странную мысль: он комплектует экспедицию,
руководствуясь отнюдь не сходством характеров и гладкостью
взаимоотношений, ибо знает, что именно в слишком однородном коллективе при
возникновении экстремальной ситуации может произойти опасный разлад.
9. ПРАКТИЧЕСКИЙ ТЕСТ НА МОРЕ
15 мая 2149 года всех соревнующихся за право стать участниками экспедиции
на Ялмез привезли в Таллинн, где мы погрузились на пассажирское судно
"Балтия". Кроме нас многие каюты были заполнены научными инструкторами
СЕВЗАПа. Каждому из нас вручили по спецбраслету. Его нельзя было снимать с
руки ни на секунду: браслет непрерывно улавливал данные о физическом и
психическом состоянии носителя и слал информацию в фиксирующий центр.
Когда мы ступили на борт "Балтии", Белобрысов, приняв глубокомысленный
вид, нагнулся, постучал по палубе согнутым пальцем и замер, будто
прислушиваясь. Затем печально покачал головой и изрек:
- Они все ушли!..
- Кто? - поинтересовался я.
- Крысы ушли с этого ржавого ночного горшка. Но не будем падать духом!
Хочешь стать барабулькой,
Славной рыбкой морской -
Утопай и не булькай,
Распрощайся с тоской!
Судно и впрямь оставляло желать лучшего: дряхлый, давно вычеркнутый из
списков регистра экскурсионный лайнер водоизмещением в 27 000 тонн.
Правда, его ради нас подремонтировали, но все равно во время нашего
плавания постоянно случались ЧП: выходили из строя рабочие системы,
нарушалась связь внешняя и даже внутренняя, а нам часто приходилось
участвовать в авральных работах. К тому же гидростабилизационная система
вообще была снята, и из-за этого "Балтию" валяло даже при небольшом
волнении. Некоторые испытуемые, которых, по их заверениям, прежде никогда
не укачивало, здесь чувствовали себя неважно, и в дальнейшем их отчислили.
Посудина эта выбрана была СЕВЗАПом неспроста - и именно для того, чтобы
создать для нас умышленно трудные условия. Нам с Белобрысовым была
выделена каюта номер 47 по правому борту. Когда мы вошли в нее, он сказал:
- Выбирайте любую из коек; вам по званию положено выбирать первому, ведь
вы лейтенант, а я, можно сказать, рядовой.
Одни судьбу несут, как флаг,
Другие тащат, как рюкзак.
Чья ноша легче - впереди,
Чья потяжелыпе - позади.
Стишок резанул мне уши, но предложение выбрать койку свидетельствовало о
проявлении такта. Чтобы не остаться в долгу, я произнес:
- Нет, это судно не военное, и живем мы во времена невоенные. Пусть первым
выберет себе койку тот, кто старше по возрасту.
- Неужто это так заметно, что я стар? - спросил Белобрысов с какой-то
странной интонацией.
- Я не сказал, что вы стары; я сказал, что вы старше.
- Это - да! Я намного старше вас,- согласился он и напыщенно, с шутовской
интонацией произнес очередной стишок:
Вы Вечность по черепу двиньте,
Клянуся, в ней радости нет:
Слепой лаборант в лабиринте
Блуждает три тысячи лет!
"Крепись, воист, крепись! - приказал я себе.- Еще немало подобной
дребедени придется тебе выслушать в этой каюте!"
А вскоре я обнаружил, что кроме дневных своих антидостоинств мой
однокаютник имеет некий ночной недостаток: он храпит. К счастью, моя
способность к засыпанию в усложненных условиях равняется 9,8 единицы по
кривой Калистратова - Шумахера, так что храп не оказал на меня какого-либо
отрицательного действия. Однако поутру я задал Белобрысову законный
вопрос: почему он утаил от приемной комиссии СЕВЗАПа это свое свойство?
Ведь он знал: храпящих во сне в полет на Ялмез не зачисляют.
- Потому и утаил это дело, что храпунов в космос не берут,- не без цинизма
ответил он. Затем добавил примирительно: - Но ведь вы-то спали спокойно, я
сам два раза от своего храпа просыпался, а вы, извиняюсь, всю ночь как
сурок дрыхли.
- Дело не во мне,- уточнил я.- Дело в том, что вы солгали.
- Очень прошу вас: не докладывайте начальству об этом факте,- просительно
произнес он.
- Не волнуйтесь, "об этом факте" докладывать я никому не собираюсь. Даже
если бы ваш храп мешал мне, я бы никому не сообщил об этом. Волей СЕВЗАПа
и Терентьева вы мой товарищ по плаванию, а какой же воист станет подводить
своего товарища!
- Спасибо вам!.. А как вы думаете, вот эта штуковина меня не выдаст? - Он
постучал пальцем по своему спецбраслету.
- Не беспокойтесь, браслет засекает все соматические и психологические
изменения, однако ведь для храпящего храп не болезненное, а естественное
явление.
- Да, к сожалению, это не болезнь. Будь это болезнь, медики давно бы ее
под корень вырвали. Эх, знали бы вы, сколько я в жизни натерпелся из-за
этого "естественного явления"! Даже в интимном плане...
- Насколько мне известно, в свое время корабельный врач
Губаровский-Семченко опубликовал в "Военно-медицинском ежегоднике" реферат
"О некоторых неучтенных возможностях по преодолению ночного храпа".
Помнится, он рекомендовал...
- Не верь в романы и рассказы,
А верь, в что видят твои глазы! -
с раздражением перебил меня Белобрысов.- Ничего из опытов его не вышло. Я
был у этого Губаревского на приеме, за месяц вперед записался, медсестре
коробку конфет всучил,- а результаты...
- Позвольте, позвольте! - прервал я своего собеседника.- Ведь этот врач
жил в двадцатом веке!
- Ах да, я фамилию перепутал, я у другого врача был,- небрежно поправился
Белобрысов.- А об этом Губареве я читал где-то... Нам на завтрак топать
пора.
Мы направились в кают-компанию. Во время завтрака я думал о том, что
Белобрысов настолько прочно приклеил себя к излюбленному XX веку, что
порой теряет чувство реальности. Вполне ли здоров он психически?
А теперь, Уважаемый Читатель, я опять отсылаю Вас к "Общему отчету", где
подробно изложены все наши учебно-практические успехи на "Балтии" и все
реальные тесты, которым мы подвергались, а сам приступаю к описанию
последнего дня нашего испытательного плавания.
Плавание это окончилось на две недели ранее, нежели мы, испытуемые,
предполагали. Накануне мы попали в шторм, он настиг нас в Тихом океане
возле острова Нарборо (группа Галапагосских островов). "Балтию" так
валяло, что один из тетраментоновых двигателей сорвался с квантомагнитной
подушки и при этом повредил основной комплексатор. В результате судно
потеряло ход. В течение нескольких часов основная команда и испытуемые
были заняты авральным ремонтом. Под утро группу, в которую входили мы с
Белобрысовым, подсменили; отдыхающим приказали спать не раздеваясь. Мы
спустились в каюту и уснули.
Внезапно я был разбужен: кто-то толкал меня в бок. Затем я услыхал голос
Белобрысова:
Насколько я, граждане, понял,
Для радости нету причин,
Поскольку мы, граждане, тонем
Во тьме океан |
Регистрация|Забыли пароль? 
