| 07-04-2008, 16:24:33 144.42.9.175
Chernovcy, Ukraine
Все сообщения
| | titi2 ЭТОГО ТРЕБУЕТ ИГРА
Субъективные заметки в связи с 70-летием Константина Бескова
Когда в конце 1976 года распространился слух, что Бесков идет в «Спартак», я в это не поверил. Нет, я вовсе не думал, что Константин Иванович не смог бы тренировать спартаковцев, но говорили, что одновременно в команду эту возвращается в роли ее начальника Николай Петрович Старостин, а совместная их работа с Бесковым представлялась мне совершенно невозможной.
Тем не менее неделю спустя пошла по Москве молва, что оба назначения как будто предрешены. Я позвонил Андрею Петровичу Старостину, и он подтвердил, что известие достоверно. «Больше того, – услышал я в трубке его неповторимый смешок, – идея этого невероятного, на ваш взгляд, альянса принадлежит именно мне!».
Я знал, что Анд. Старостин и Бесков стали приятелями во время работы в сборной 1963–1964 годов. Знал, что крепкая дружба связывала и братьев Старостиных. Но при всем том возможность плодотворного сотрудничества Бескова и Н. Старостина казалась мне нереальной. Однако минул сезон – и «Спартак» возвратился в высшую лигу, а через сезон занял в ней первое место!
Стало ясно, что я ошибся. Пришло ко мне и осознание своей вины перед Константином Ивановичем. Дело в том, что в 1969 году газета «Московский комсомолец» опубликовала в четырех номерах мою статью, посвященную разбору деятельности Бескова в «Локомотиве» (в 1966 г.) и в московском «Динамо» (в 1968 г.). Отдавая должное несомненной талантливости Бескова-тренера, я выражал недоумение в связи с тем, что он пренебрегал предсезонной подготовкой футболистов на полях Черноморского побережья Кавказа, увозя их в Югославию («Локомотив») и в Южную Америку («Динамо»).
И как раз в этом я видел основную причину неудачных игр обеих команд на старте чемпионатов. Причем основывался, казалось бы, на истине столь же простой, сколь и очевидной. Если вы не хотите в спорте отставать, тренируйтесь в условиях, максимально приближенных к соревновательным. Вот почему все наши команды и приезжали ранней весной к Черному морю – месить грязь на плохих, вязких полях, подчас даже не имевших травяного покрытия. Конечно, это сказывалось на технической и тактической подготовке футболистов. Однако же нет худа без добра: ведь в первых турах командам приходилось, как правило, играть на полях примерно того же, черноморского, «класса».
Не находил я логического объяснения еще одному моменту в тренерской деятельности Бескова. В 1966 году московское «Динамо» заняло под руководством другого тренера восьмое место в чемпионате страны. В 1967 году команду принял Бесков, и в том же сезоне она вышла в серебряные призеры и завоевала Кубок. В итоговых статьях говорилось, что этот скачок объясняется во многом игрой диспетчера, освобожденного от защитных функций. И вот от диспетчера-то Бесков в 1968 году решительно отказался! В соединении с нетрадиционной весенней подготовкой это и обернулось (по тогдашнему моему разумению) пятым местом динамовцев в чемпионате. Да и в розыгрыше Кубка 1968 года они, мягко говоря, не преуспели, вылетев в одной восьмой финала (а вступили в соревнование на стадии одной шестнадцатой).
Этим своим анализом я был настолько доволен, что, содержание статьи в «Московском комсомольце» перекочевало в мою вышедшую в 1971 году книгу «Не сотвори себе кумира». Между тем первые же матчи «Спартака» в 1977 году под руководством Бескова показали, что его нежелание следовать традиции предсезонной подготовки на плохих полях, как и отказ от игры с «чистым» диспетчером, являлись плодотворным творческим поиском того, что Константин Иванович называл подчас в прежние годы в разговорах со мной (хотя и несколько туманно, то есть не раскрывая до конца смысл и направление своих экспериментов) «футболом завтрашнего дня».
К сожалению, будучи в 1977 году уже около шести лет выброшенным не по своей воле из спортивной печати, я не мог признать публично, что подлинной сути его исканий раньше не понимал. А приятельские наши отношения с Бесковым (из-за той же статьи) были уже достаточно испорчены. Да и какое значение могло иметь признание ошибки в личном разговоре, если совершена она была в печати...
Впрочем, ближе к теме! На протяжении двенадцати лет работы Бескова в «Спартаке» его команда, независимо от того, занимала ли она в чемпионатах страны первое, второе, третье или даже – по одному разу! – четвертое и пятое места, создавала в каждом матче (дома либо на выезде, оканчивался ли матч ее победой, ничьей или поражением) увлекательное, оригинальное зрелище, притягивавшее на стадионы десятки тысяч людей, а к телевизорам – миллионы. Проще сказать, в выступлениях своей команды главенствующее значение Бесков придавал красоте игры. Турнирные очки, строчки в итоговой таблице, призы, премиальные и т. п. были для него лишь факторами, сопутствовавшими очаровательным узорам спартаковских комбинаций. Очаровательным настолько, что вот уж два сезона, как Бесков не руководит «Спартаком», изменилась во многом тактика команды (на чем я далее специально остановлюсь), но ведь большинство спартаковцев – «технари» бесковской выучки, так что и красота игры еще во многом с ними.
Как же Бесков добился, чтобы футболисты разделяли его воистину эстетическое понимание спортивной борьбы, чтобы они поверили, что стремление к красоте коллективных действий неуклонно ведет и к достижениям в области техники, тактики? Четким и недвусмысленным ответом на этот вопрос я не располагаю, ибо бесковский репетиционный процесс в «Спартаке», несмотря на то, что он длился целых двенадцать лет, ни в каких методических материалах не отражен. Да и сам Бесков не выступал до сих пор с сообщениями на этот счет ни в печати, ни на тренерских симпозиумах, ограничиваясь лишь уверениями, что он применяет «подбор упражнений, каждое из которых известно всем, но при этом максимально приближает задания к игровым ситуациям».
На первый взгляд как будто все ясно, но попробуйте это «максимальное приближение заданий к игровым ситуациям» наполнить конкретным содержанием, расшифровать? Тайна, тайна... Одно я, впрочем, знаю точно: основное для Бескова – не зависеть от погоды, которая дает или не дает возможности полноценно тренироваться, не зависеть от наличия в команде тех или иных звезд. Результат же бесковского репетиционного метода известен: футбольный спектакль вдохновенно разыгрывается всей труппой, никто не тянет одеяло на себя.
Между прочим, устойчиво красивая на протяжении многих лет игра «Спартака» привела еще и к тому, что у команды появился свой особый зритель. И тут я хотел бы возразить тем, кто склонен видеть в шумной московской красно-белой спартаковской торсиде одну из разновидностей охлократии, к тому же не слишком разбирающейся в самой футбольной игре.
На протяжении двенадцати бесковских спартаковских лет жизнь моя складывалась так, что доступа в ложу прессы я был лишен, отчего частенько сиживал на матчах – в Москве и в других городах – среди фанов в красно-белых шапочках и шарфах. Конечно, для пожилого человека находиться в центре скандирования – не сахар. Но и не так уж обременительно, Рядом со мной всегда сидели истинные ценители тонких тактических ходов, знатоки технических приемов, футбольные эрудиты. В любой момент я мог выяснить у сидящих по соседству незнакомых молодых людей, откуда пришел в «Спартак» тот или иной игрок, сколько ему лет, в каком состоянии его травмированный недавно голеностоп или бедро, женат ли он или еще принципиальный холостяк, получил ли уже квартиру и купил ли «тачку».
Да и сейчас, имея уже пропуск в корреспондентскую ложу, я усаживаюсь порой среди спартаковских фанов, любуясь их строгой дисциплиной, когда все эти знамена, плакаты, транспаранты по команде взметаются над головами. Хочу еще сказать, что фаны «Спартака» ни дома, ни на выезде первыми никого не заденут (но и себя, естественно, в обиду не дадут). Вызывает у меня симпатии и то, что в их дружной среде всегда царит демократизм суждений и вкусов.
Вы можете спросить, а при чем же тут Бесков? Но таинственные флюиды эстетически организованного зрелища, то есть излучаемые командой некие «психические токи», как раз и создали ее особую торсиду. По той же причине, видимо, завлек в число своих поклонников бесковский «Спартак» едва ли не весь московский артистический люд. Недаром же придут сегодня во Дворец молодежи, чтобы приветствовать семидесятилетнего Бескова – отнюдь не по чьей-либо указке или просьбе, а по велению сердца, посланцы столичных театров, эстрады, цирка. И, словно юбиляра из собственного артистического мира, они будут чествовать Бескова в стиле «капустника», то есть сочиненными и отрепетированными специально к этому дню шуточными речами, интермедиями, пародиями и т. п.
Приглашенный как-то участвовать в телевизионной передаче «Футбольное обозрение» актер Александр Калягин восхищался тем, что бесковский «Спартак», меняя каждый сезон едва ли не половину состава, ни на йоту, однако же, не терял свой класс: новобранцы вписывались в игру команды так, будто взаимодействовали с партнерами в течение нескольких лет. Впрочем, ротация спартаковских кадров вызывала и суровую критику. Спортивный психолог Р. Загайнов прямо заявил корреспонденту журнала «Физкультура и спорт», что Бесков «не наделен душевной щедростью», «несправедлив к ветеранам», поскольку, отчисляя спортсменов, исходит из концепции... «этого требует футбол».
Работая над статьей, я произвел кое-какие подсчеты. За двенадцать своих спартаковских лет Бесков пригласил с целью опробования в основном составе 82 игрока (то есть в среднем пробовалось 7 человек в год). Естественно, далеко не все из них закреплялись в команде, Но вот вопрос: 82 пробы – это очень много? Я выяснил, что за предыдущие двенадцать лет предшественниками Бескова также было опробовано в основном составе свыше восьмидесяти игроков. Разница между Бесковым и его предшественниками состояла лишь в том, что игроков сборной и вообще футбольных асов он приглашал крайне редко, останавливая свой выбор преимущественно на футболистах малоизвестных а то и вовсе дублерах. Но все они, даже недолго пробыв в «Спартаке», получали паблисити, повышали свой рейтинг и уходили затем в команды более высокого ранга, нежели те, из которых пришли.
Чтобы не быть голословным, приведу далее фамилии всех 82, но при этом прошу читателя учесть, что, находя в списке имена знаменитостей, стоит припомнить, когда и в какой команде они впервые прогремели. Итак: Аджоев, Аргудяев, Атаулин, Ахметов, Базулев, Баранов, Богачев, Бокий, Борисенков, Бубнов, Вишневский, Волгин, Гаврилов, Гесс, Глушаков, Градиленко, Грачев, Груничев, Дасаев, Дубинин, Еременко, Иванов, Калашников, Капустин, Каюмов, Ключников, Колядко, Корешков, Королев, Крестененко, Кужлев, Кузнецов Б., Кузнецов Е., Кулаков, Латыш, Лосев, Мачаидзе Г., Мачаидзе М., Меликян, Месхи, Милевский, Милешкин, Мирзоян, Митин, Михалычев, Морозов, Мостовой, Никитин, Никонов, Новиков В., Новиков С., Ноздрин, Павленко, Пасулько, Поваляев, Поздняков, Попелнуха, Прудников, Пчельников, Резник, Родионов, Рудаков, Русяев, Савченков, Сафроненко, Сорокин, Сочнов, Суслопаров, Суров, Филатов, Цыбин, Черчесов, Черенков, Шавло, Шалимов, Швецов, Шибаев, Шикунов, Шмаров, Шульгин, Щербак, Ярцев.
Еще не подозревая, что вскоре он будет отставлен от «Спартака», Бесков рассказывал в прессе, что в этой команде ему создали все условия, он смог здесь осуществить то, что не удавалось сделать в других клубах, то есть довести задуманное до конца.
В чем же эти условия заключались? Первое и важнейшее из них – возможность выбора нужных исполнителей. Второе – надлежащая база для тренинга, работы с мячом. Правда, «Спартак» – единственный в стране и мире футбольный клуб, не имеющий своего стадиона. Но зато есть нормальных размеров манеж, а большего Бескову и не требовалось! Здесь, в манеже, и совершались мощные рывки в прибавлении технического и тактического мастерства команды. Причем существенный сдвиг отмечался даже у тех, кто, придя в «Спартак», полагал, будто уже превзошел всю премудрость футбола и теперь основное – держать форму и быть в тонусе.
Между прочим, если бы Константин Иванович владел иностранными языками и работал, допустим, в «Ливерпуле», «Гамбурге» или «Ювентусе» (не сомневаюсь, что он мог бы возглавить любой из этих клубов, в связи с чем напомню, что Бесков пока остается единственным советским тренером, которого УЕФА привлекала к управлению сборной Европы), ему не нужно было бы ежегодно обновлять половину состава. Впрочем, «половина» – это преувеличение, ибо в среднем Бесков заменял не более четырех человек в год.
И здесь следует, видимо, сказать, что «среднестатистический» отечественный игрок отличается (в худшую для себя сторону) от «среднестатистического» западноевропейского и южноамериканского по трем параметрам. Во-первых, в детские и юношеские годы, когда его профессиональное будущее еще не определилось, он питается хуже, чем его иностранный сверстник, поскольку наши футболисты в подавляющем большинстве рекрутируются из бедных или даже очень бедных семейств, основной рацион которых состоит из картошки, хлеба и капусты. Одним словом, никаких соков, телятины, свежей рыбы, тропических фруктов... Во-вторых, «среднестатистический» наш игрок потребляет – для расслабления – больше спиртного (а главное – худшего качества), чем его зарубежный собрат. Одно, естественно, накладывается на другое, а третье заключается в неумении многих наших игроков полноценно отдыхать за пределами спортивных баз. Оттого-то «среднестатистический» советский футболист завершает спортивный путь почти на три года раньше своего зарубежного коллеги.
Как сказано выше, тренировки Бесков проводил с упором на работу техническую, то есть с мячом, а не физическую. Однако все необходимые игроку атлетические качества (прежде всего выносливость, в том числе и скоростная) автоматически нарабатывались.
Так что, несмотря на внешнюю «игровую» занимательность, каждая такая тренировка представляла собою труд, труд и еще раз труд. И каждой непременно предшествовало медицинское обследование, измерение давления, а также перед началом занятий и после них – взвешивание. Все вместе позволяло Бескову оценивать возможности спортсменов совершенно объективно, и, когда он кого-либо из них отчислял, оба хорошо знали, что на спартаковскую игру тот не тянет! Однако же, заметьте, только на игру спартаковскую, ибо в других командах, где у «репетиций» и «спектаклей» режим иной, этот же футболист приходился ко двору немедля (и часто даже выделялся во всех отношениях).
Случалось, что отчисленные Бесковым футболисты возвращались в Спартак», но, как правило, в результате пересмотра своих взглядов на «расслабление» и качество домашнего отдыха. Так вернулись Букиевский, Гладилин, Сидоров, Хидиятуллин (их фамилии в списке 82 не числятся, поскольку все четверо, когда в команду пришел Бесков, уже в основном составе «Спартака» играли).
Об одном случае расскажу подробнее. Хидиятуллин выступал в «Спартаке» с 1976-го по 1980 год, в 1981-м выбыл и возвратился в 1986-м, а в 1988 году поведал корреспонденту «Советского спорта», что два года назад о нем, «как об игроке, все забыли». «Я ни одного приглашения не получал, – вспоминал Хидиятуллин,– кому нужен «инвалид»! Да я бы никуда и не пошел, кроме «Спартака». Знал, что только эта команда мне поможет, и то, что смогу, для нее сделаю. Это я и сказал Бескову, когда пришел к нему домой. Он ответил: «Мы и без тебя, Вагиз, неплохо играем. Но, если выберешь для себя верную линию поведения, если сможешь стать примером для молодых, повести за собой, разделяя тренерскую позицию, – только при этом условии можешь вернуться в «Спартак». Суммирую: вплоть до 1989 года Хидиятуллин играл в «Спартаке», входил и в сборную страны (12 матчей), потом отправился на заработки в иностранный клуб. Спрашивается, можно ли после этого утверждать, что Бесков «не наделен душевной щедростью», «несправедлив к ветеранам»?
Позвольте, но 82 игрока, приглашенных в «Спартак» на протяжении двенадцати лет, задумается иной читатель, это ведь 82 квартиры в Москве, а сколько автомашин – «жигулей», «волг»?! Футболисты ведь меняют их довольно часто!
Квартир, конечно, не 82, а меньше, но все же – десятки, десятки... И машин – тоже десятки... Однако тут я обязан развеять устоявшееся в кругу столичных любителей футбола представление, будто «Спартак» по сравнению с московскими же «Динамо», ЦСКА, «Торпедо» и «Локомотивом» – команда, обделенная многими жизненными благами. Это неверно: «Спартак» всегда был командой «общегородской», то есть особо любимой наиболее могущественными организациями города – МГК КПСС и Мосгорисполкомом. Для футболистов «Динамо», ЦСКА, «Торпедо» и «Локомотива» получение ведомственных квартир представляло всегда процесс мучительный и сложный. Вначале надо было окончательно закрепиться в составе, затем начинались проволочки. В «Спартаке» до самого последнего времени эти вопросы решались проще. Ведь МГК КПСС и Мосгорисполком располагали здесь возможностями неограниченными! Так что слова Бескова о «Спартаке», где ему были созданы «все условия, о которых мечтают тренеры», следует понимать и в плане квартирного обеспечения игроков[1]. Подчеркиваю, игроков, потому что Константин Иванович с женою Валерией Николаевной и поныне живут в двухкомнатной квартире, полученной в 1950 году на семью из трех человек (когда глава семьи являлся центрфорвардом московского «Динамо»).
Тут бы, скорее всего, автору и следовало дать нечто вроде реферата на тему о Бескове-форварде (да и поделиться кое-какими собственными впечатлениями), недаром же в конце концов «гроза вратарей» Николай Старостин называл Бескова вице-королем советского футбола (имея в виду, что королем был Григорий Федотов). Но этот экскурс в историю мы совершим чуть дальше, а пора уже все-таки показать совершенно конкретно, в чем состояла при Бескове эстетика спартаковской игры.
Известно, что так называемый коллективный отбор мяча почитается многими специалистами футбола наиболее эффективной современной системой обороны. Он начинается с «таранной» атаки соперника, владеющего мячом. Еще лучше, если мяч находится в пути от одного игрока к другому, или если один из них приступает к обработке мяча. В это-то мгновение и стартует по специальному сигналу находящийся ближе всего к мячу участник группового отбора. Со всей возможной для него скоростью он мчится прямо на соперника, как бы стремясь к столкновению с ним, однако примерно в метре от него резко притормаживает либо перегруппировывается в подкат. Цель проста – заставить соперника принять решение в крайней спешке, отчего тот и совершает нередко ошибки. Если же мяч забрать не удалось, на подмогу к «тарану» несется ближайший его партнер, а если их обоих обыгрывают, тотчас возникает третий... В коллективном отборе могут участвовать, по идее, все полевые игроки, но главное – пространство отбора смещается к центральной полосе и на чужую половину площадки.
Так вот, против бесковского «Спартака» эта система обороны ни в какой части поля никогда не срабатывала! Мелкие передачи низом, в два касания, не больше, преимущественно со сменой направлений, когда все игроки знают точно, где они должны быть и что будут делать дальше (а каждый второй или третий пас направляется вперед, резко обостряя эпизоды), беспощадно отрезали от мяча «таранные коалиции», и чем быстрее шла у «Спартака» эстафетная доставка мяча вперед, тем неуклюжей выглядели на этом фоне старания участников коллективного отбора. И трибуны взрывались аплодисментами, адресованными не кому-то одному – Шавло, Сочнову, Романцеву, Мирзояну, Сидорову, Гессу, Гаврилову, Черенкову, Родионову или Евгению Кузнецову, а всей спартаковской команде!
Но и эстафетная доставка мяча не являлась догмой. Применялись в середине поля, если это требовалось, и передачи на средние и дальние дистанции, и пасы вразрез, и энергичная игра в «обгон», но в основном, повторяю, атака разворачивалась «через всех», без разделения на солистов и статистов. Суть спартаковской композиции, – писал в 1986 году такой серьезный аналитик, как Николай Глебов, составляет в атаке согласованность групповых перемещений, особенно грозных, когда они осуществляются во все новых и новых вариациях.
В 1970 году в «Футболе» была помещена беседа с Бесковым (тогда – тренером московского «Динамо»). Он говорил: «Принципы моего подхода к игре можно вкратце сформулировать так: большое движение, маневренность, стремление раскрепостить игроков и в то же время, как это ни парадоксально, строгая игровая дисциплина». Хотелось бы выделить слова о стремлении Бескова к раскрепощению игроков. И вспомнить: едва спартаковцы приближались к чужим воротам, начиналось самое главное – и хитроумные «стеночки», и сольный слалом, и передачи мяча пяткой, и иная раскованная футбольная импровизация, столь радующая глаз.
Кто-нибудь спросит: разве так играли одни лишь спартаковцы? Отнюдь нет. Но у других похожая игра фрагментарна, а удерживать ее на протяжении двенадцати лет во всех матчах – календарных, кубковых, международных, товарищеских – это ли не результат какой-то новой, во всех деталях продуманной системы тренинга? Ведь во время матчей «Спартака» сам Бесков спокойно сидел на трибуне, тогда как тренеры соперников то гневно вскакивали со скамейки, то хватались в отчаянии за голову, то подбегали, крича, к бровке... Бесков же, видимо, считал, что если он не научил футболистов, с одной стороны, держаться принятого плана, а с другой – играть творчески, инициативно, то суета у бровки не спасет.
Некоторые тренеры называют себя учениками Константина Ивановича. Например, наставник «Пахтакора» Федор Новиков. Он пришел в эту команду в феврале 1990 года. В конце октября, когда «Пахтакор» уже возвратился фактически в класс сильнейших, один из его форвардов рассказывал в «Футболе» о внедренном новым тренером стиле игры: «Получил мяч, сразу отдал, открылся, снова получил и отдал без задержки, с минимумом касаний». Узнаете? Недаром же Новиков работал много лет с Бесковым в «Спартаке». Вообще-то успех в роли самостоятельного тренера человека, который долго пребывал в помощниках, случай в футболе очень редкий. Так что надежность произведенных им реформации Федор Новиков должен еще подтвердить. Говорю об этом потому, что стабильность игровой манеры «Спартака» учитель Новикова обеспечивал при любом составе команды и в любых соревнованиях.
В 1940 году Борис Аркадьев, тренировавший до этого «Металлург», перешел в московское «Динамо» и «захватил с собою» двадцатилетнего Костю Бескова, который в «Металлурге» играл инсайда и правого крайнего. Дебютировать же в «Динамо» новичку пришлось на левом краю: как раз накануне матча со «Спартаком» прихворнул один из самых знаменитых в ту пору нападающих, лучший левый крайний страны Сергей Ильин. Дебютант провел игру более чем успешно, забив два гола. Впоследствии Аркадьев рассказывал: разносторонность дарования Бескова и приводила к мысли, что спустя какое-то время универсализм станет (конечно, благодаря особой системе подготовки) нормой игры всех форвардов. И это время, мне кажется, наступает.
Сменивший Аркадьева на посту тренера московского «Динамо» Михаил Якушин считал, что высший индивидуальный класс футболиста определяют следующие признаки: 1) безукоризненно верное ощущение ситуаций, когда надо пойти на обводку, а когда сделать передачу, и 2) проникновение в замыслы партнеров и моментальное взаимодействие с ними. В Бескове-форварде, по мнению Якушина, оба эти качества сочетались. Напомню, что Бесков-«голеадор» бил метко и технично и что из девятнадцати мячей, забитых в 1945 году «Динамо» в Англии, бесковских – пять!
Вспоминается, наконец, суждение о Бескове-форварде его приятеля и партнера по играм 1945 года в Англии и 1952 года на Хельсинкской олимпиаде Всеволода Боброва. Разбирая особенности игры Бескова, состоявшей, помимо прочего, в плетении на поле хитроумных «капабланковских» комбинаций, Бобров заключал свой анализ примерно теми же словами, которыми недавно Карека охарактеризовал своего партнера в «Наполи» Марадону: «Не спрашивайте, кто будет его опекать, ибо одному игроку справиться с ним не под силу. Нужно, чтобы об этом думала вся оборона».
И все же особо счастливой судьбу Бескова-игрока не назовешь. Лучшие годы созревания его таланта пришлись на военную пору. Играли тогда нерегулярно, питались, как правило, скудно, да и вообще у игроков была масса обязанностей и хлопот совсем нефутбольных. В 1952 году после Хельсинкской олимпиады, где Бесков, по оценке Аркадьева и Якушина, играл превосходно, у него в числе других игроков отобрали звание заслуженного мастера, спорта. Правда, после смерти Сталина это звание к нему вернулось, но каково было тренироваться и играть, чувствуя себя «лишенцем»? Наказан же он был за то, что в матче с югославами при счете 5:5 попал мячом в штангу.
Тренерская судьба Бескова тоже складывалась не просто. Из «Торпедо» в результате каких-то внутризаводских интриг его «ушли», как чужака, после первого же сезона. Между тем обновленная Бесковым команда и в чемпионате показала себя хорошо, и играла красиво (а в следующем году дала сборной СССР нескольких бесковских новобранцев). В «Локомотиве» ему позволили проработать только полсезона, в ЦСКА он в конечном счете также оказался «не своим», да и в родном московском «Динамо» то и дело возникали сложности: одни начальники в него верили, другие – с большим числом звезд на генеральских погонах – не верили, и ушел он оттуда отнюдь не по своей воле. Вот разве что в луганской «Заре» верили в Бескова, как в бога, и благодарны ему были донельзя, и умоляли остаться на любых условиях, но уговор-то первоначальный был на один сезон, – а тут и Москва вновь проявила к нему интерес.
Про работу в сборных уж и не говорю: здесь у Бескова впервые появилась в волосах седина. Бывший председатель Спорткомитета Сергей Павлов каялся недавно на страницах «Советского спорта» в том, что был виновником неудачи сборной СССР на чемпионате мира 1982 года в Испании», навязав Бескову в компаньоны Ахалкаци и Лобановского. Павлов, правда, уверял: он поступил так лишь потому, что «очень высока была степень давления аппарата ЦК» и ему, дескать, «просто... связали руки».
От Павлова ли исходило распоряжение или от аппарата ЦК, однако же павловский заместитель Валентин Сыч, глава нашей футбольной делегации на чемпионате мира в Испании, считался только с мнением Лобановского, причем демонстрировал это достаточно откровенно. Рассказывают, что Ахалкаци держался нейтрально, тогда как Сыч с Лобановским по существу Бескова от управления сборной отрешили. Павлов вспоминает, что Сыч, мол, стремясь уберечь иных спортивных специалистов от нападок со стороны работников ЦК, объяснял последним: «Опытный тренер – это такой же художник, как Ростропович или Рихтер, по-своему гений, и ему надо прощать какие-то заскоки или ошибки». Но Бескова-то этот гуманист стремился дискредитировать, как только мог! Дошло до того, что в перерыве одного из матчей «психологическую установку» на второй тайм давал футболистам сам Сыч...
Да и в «Спартаке» тренерская работа кончилась для Бескова конфликтом, увольнением. Не было, кажется, такой газеты, на страницах которой в конце 1988 – начале 1989 гг. не обсуждалось бы случившееся в этой команде. Появлялись даже сообщения ТАСС. В беседах с корреспондентами «Советского спорта» выпустили в конце концов полемические стрелы друг в друга и Н. Старостин с Бесковым. Впрочем, свидетельства того, что никакой благостности нет и в помине в отношениях между тренером команды «Спартак» и ее начальником, мелькнули в печати еще зимой 1988 года. В «Советском спорте» был помещен очерк, в котором говорилось, что в лице Старостина и Бескова сталкиваются различные подходы к проблеме управления командой: демократический, спартаковский, и авторитарный, динамовский. А в журнале «Физкультура и спорт» появилось высказывание Старостина: «Достаточно игроку на установке что-то возразить Бескову, и он может оказаться в числе опальных». Последняя публикация, признаюсь, меня удивила: начальник команды критикует тренера той же команды в печати! Дотоле такого у нас не наблюдалось.
Тут стоит напомнить, что в наших футбольных командах все должности унифицированы, ибо их штатное расписание утверждается руководящими финансовыми и спортивными органами. До войны в командах имелся только один тренер. Когда у него появился помощник, его назвали «вторым тренером». Когда помощников стало несколько, «первого» тренера решено было назвать «старшим», а помощников – просто «тренерами». Затем вместо «старшего тренера» появился «главный тренер». Прецедентом послужило описанное уже выше придание Ахалкаци и Лобановского «в помощь» старшему тренеру сборной Бескову. Тогда-то Бескова и назвали, чтобы подсластить ему пилюлю, «главным тренером», а Лобановского и Ахалкаци – «старшими тренерами».
Теперь – о наименовании «начальник команды». «История вопроса» такова. Вскоре после войны, когда на одном из совещаний зашла речь о том, что футболисты-де слабо подкованы идеологически, употребляют спиртное и вообще нарушают режим, в командах мастеров ввели должность «заместитель тренера по политической части». Назначались на эту должность преимущественно офицеры-отставники КГБ, МВД, политорганов армии и флота. Они организовывали политзанятия, составляли на игроков письменные характеристики, информировали вышестоящее начальство о морально-политическом состоянии коллектива (включая и тренеров). Во второй половине 50-х годов должность замполита получила название «начальник команды». Однако прежние функции хрущевская оттепель как бы растопила, отчего постепенно зачислять на эту должность стали либо дополнительных тренеров, либо работников хозяйственного профиля. В 80-е годы к наименованию должности «начальник команды» были прибавлены через дефис слова «старший тренер». Сделали же это для того, чтобы финорганы разрешили означенному работнику получать премиальные наравне с игроками и тренерами. Таким образом, «начальник команды-старший тренер» – название сугубо условное, и работники, занимающие эту должность, находятся в прямом подчинении у главного тренера. В советском футболе только два «начальника команды-старших тренера» не подчинены главным тренерам – Геннадий Афанасьевич Жиздик и Николай Петрович Старостин.
Известно, что там, где работает Жиздик, игроки всегда собираются сильные, и команда, независимо от личности тренера, играет энергично, самоотверженно, добивается турнирных успехов. Сила «папы Жиздика» – в неусыпной заботе об игроках и тренерах. Последние при нем занимаются только футболом, все остальные проблемы решаются за них Жиздиком – умелым хозяйственником, экономистом, тонким психологом, человеком с большим жизненным опытом. Уходил из команды Жиздик – и ее спортивные результаты обычно снижались.
Но Геннадий Афанасьевич Жиздик не считает себя спортивным специалистом (и по образованию им не является). Николай же Петрович Старостин в роли футбольного тренера несколько лет сам практиковал[2]. Так что поводом для их конфликта с Бесковым, полагаю, было вовсе не то, что один – спартаковец, а другой – динамовец, а то, что у каждого из них твердо сложилось разное понимание тренерской работы. Вот почему, зная об этом, я и не верил в 1976 году слухам, что Н. Старостин с Бесковым вознамерились трудиться вместе. «Два медведя, – думал я, – в одной берлоге?».
Свои взгляды на тренерскую профессию Николай Петрович излагал неоднократно. Ведь когда он начинал играть в футбол (и довольно скоро стал одним из самых популярных в стране форвардов, капитаном «Спартака», сборных Москвы и СССР), тренеров у нас вообще не имелось. «Но зато необычайно высока была роль капитанов», – вспоминает Н. Старостин. Определение же составов на матчи, расписание тренировок и т. п. – все это решалось в футбольных клубах на заседаниях, в которых участвовали ветераны и действующие игроки.
И хотя в одном из справочников можно прочесть, что тренером команды «Спартак», которая выиграла в 1936 году осенний чемпионат страны, являлся не кто иной, как Н. Старостин, в действительности он в 1936 году таковым не именовался, поскольку занятий с футболистами не проводил и установок на игры не давал. Но его избрали председателем тренерского совета, а если учесть, что Н. Старостин являлся тогда и главою общества «Спартак», с его суждениями, естественно, на совете особенно считались. Вот почему Николай Петрович и поныне остается поборником коллегиального управления футбольной командой.
Когда в начале 1989 года Бесков из «Спартака» был уволен и команда под руководством молодого тренера Олега Романцева (выбранного тайным голосованием) выиграла в том же году чемпионат страны, Н. Старостин рассказывал в прессе, что была на то у игроков и дополнительная мотивация: они, мол, стремились доказать, что играть будут после ухода Бескова сильнее, лучше. Объявив также, что в «Спартаке» удалось возродить и былую демократичность, и коллегиальность решений, Н. Старостин высказал попутно убежденность в том, что команда при Бескове в последние десять лет «отдала соперникам несколько «своих» чемпионатов».
Если же попытаться проанализировать сугубо спортивные причины выигрыша «Спартаком» чемпионата СССР в 1989 году, то мое субъективное мнение состоит в том, что внезапный отказ «Спартака» от бесковской тактики застал всех соперников этой команды врасплох, ибо и на футболе ломка стереотипов происходит медленно[3].
Что же касается самого Романцева, который называл себя прежде учеником Бескова, то, возглавляя команды «Красная Пресня» и владикавказский «Спартак», он и вправду таковым являлся. Но в 1989 году в московском «Спартаке» вступила в силу та самая коллегиальность, о которой так тепло вспоминал Н. Старостин. Дадим слово Александру Бубнову: «Тренерский совет – большая сила, и Романцев, как еще молодой специалист, считается с мнением большинства, не принимает единоличных, волевых решений». Так что нынешнее пятое место «Спартака» (при тринадцати участниках чемпионата) – это уже, так сказать, целиком плод демократичности и коллегиальности в управлении! футбольной командой. А что будет дальше, поживем – увидим.
Считается, что футбол в чем-то сродни театру. Двадцать два года назад газета «Советский спорт» опубликовала мою статью «Что такое «театр футболиста»?». Функция режиссера в театре футболиста виделась мне так же, как и Н. Старостину, в том, что он – координатор, ответственный за выполнение решений, принятых сообща. Но параллельно с «театром футболиста» существует и, надо сказать, процветает, «театр футбольного режиссера». Именно такой режиссер – Константин Иванович Бесков.
При всем том не стоит думать, будто Бесков – олицетворение голой воли, диктата, авторитарности... Понимая, что футболисты, с которыми он работает, – профессионалы, а некоторые из них – сами будущие тренеры, Бесков, как правило, прежде чем объявить команде состав на игру, проводил тайное голосование, интересуясь суждениями игроков. И затем с этими суждениями считался.
«Театров футболиста» у нас сейчас очень много – ведь эта традиция уходит в начало 30-х годов. Но и «театр футбольного режиссера» не назовешь не помнящим родства. Первым категорически отказался от тренерского совета Аркадьев в «Металлурге». И когда Бесков говорит о своих учителях, он называет Аркадьева и Якушина, которые постоянно экспериментировали в области тактики. Таким образом, более «породистого», по своим футбольным истокам тренера, чем Бесков, у нас не было и нет.
Ко всему прочему следует добавить, что в спортивном отношении Бесков весьма и весьма образован: превосходно учился в инфизкульте, закончил там аспирантуру, одно время успешно заведовал спортивной редакцией Центрального телевидения. Наконец, написал книгу «Игра нападающих».
Но почему же, когда Бескова уволили из «Спартака», игроки стали (по свидетельству печати) налетать на него? Их мотивы вполне понятны. Каждый думал: «Уж если Бескова «скушали», то что могут сделать со мною!». Не будем поэтому их осуждать, тем более что в нашем футболе подлинной контрактной системы пока нет. Напомню, что если на Западе клуб нарушает контракт с футболистом, тот получает громадную сумму неустойки. У нас же тебя отчисляют из команды – и скатертью дорожка...
Если читатель помнит, поводом для конфликта между Н. Старостиным и Бесковым я назвал полярное видение ими роли тренера в команде. Теперь расскажу о причине конфликта, которая также, по-моему, очень проста, хотя прежде о ней нигде не упоминалось. Как это ни странно, виноваты здесь перестройка и гласность. В 1986 году МГК КПСС и Мосгорисполком перестали выделять по просьбам Н. Старостина все новые и новые квартиры для нужд команды. А нет квартир – нельзя заменить игроков, которые не тянут на требуемую Бесковым игру. Приведу пример. В 1987 году ушел из «Спартакам в «Торпедо» А. Рудаков, игравший у Бескова два года, но так и не получивший в команде жилья в Москве.
Но, оставив в стороне злободневность, перейду к тому, ради чего, собственно, и писались эти заметки. Я хочу сказать, что Константином Ивановичем сделаны открытия, имеющие значение для всего мирового футбола. Во-первых, Бесков добился полной взаимозаменяемости игроков в линиях. Иными словами, путь в команду открыт каждому, кто показал свою выучку в тренинге. Чем и объяснялось порою предпочтение им малоизвестных футболистов именитым. Никита Павлович Симонян специально отметил этот момент в своей книге: «Футболисты, которые приходят к Константину Ивановичу, еще ничем себя не проявив, через короткое время начинают удивлять высоким классом игры. Кажется, был серым, бесталанным и вдруг заиграл. Но, разумеется, не «вдруг».
Во-вторых, все игроки становились в бесковском «Спартаке» подлинными футбольными эстетами и интеллектуалами. Изящество, красота коллективной игры – их идеал.
В-третьих, игра идет по преимуществу в два касания, то есть в очень быстром темпе, но без надрыва: с какою бы скоростью мяч ни передавался, игроки всегда к нему поспевают. Это очень важный момент новаторства Бескова, ибо он обращен не только к своим игрокам, но и к соперникам – заставляет их развивать такие же скорости мышления, техники и передвижения на поле.
Говорят, что в целом футбол у нас сейчас в упадке. Спрашивается, разве могут в таких условиях свершаться открытия, оплодотворяющие мировой футбол? Но ведь бесковский «Спартак» на протяжении долгих лет фигурировал на международной арене, и его игра проанализирована в зарубежных футбольных изданиях подробнее, серьезнее и глубже, чем у нас. Можно только пожалеть, что в 1982 году председатель Спорткомитета Павлов, прикомандировав к Бескову своих «консультантов», лишил его возможности показать на мировом фестивале спектакль, все роли в котором играли бы тогдашние самые лучшие наши исполнители.
В прошлое воскресенье в московском Дворце молодежи на чествовании Бескова выступали при огромном стечении публики Брунов, Винокур, Гафт, Евтушенко, Калягин, Хазанов... всех не назовешь. Но особенно мне запомнились слова художника-карикатуриста девяностолетнего Бориса Ефимова. Он сказал, что бесковские семьдесят – это 7:0 в пользу Константина Ивановича.
"Футбол", №№ 21 - 22, 1990 г.
--------------------------------------------------------------------------------
[1] По этой же причине, говорят, руководители московского городского совета общества «Спартак» отклонили в свое время предложение тогдашнего министра гражданской авиации Б. П. Бугаева сделать команду ведомственной (с изменением, правда, ее названия на «Спартак-Аэрофлот»). Предложение это, рассказывали, сулило команде много разных выгод, включая свой самолет и строительство стадиона. Но вот по части выделений квартир – «статус» резко понижало, низводя до уровня остальных четырех клубов первопрестольной...
[2] В ГУЛАГе, когда он был (вместе с братьями Александром, Андреем и Петром) несправедливо репрессирован.
[3] Тех, кого заинтересует мой более подробный анализ игры «Спартака» в 1989 и 1990 годах, отсылаю к статьям «Если бы мечтания были лошадьми» («Советский спорт», 30.9.89) и «По когтям узнают льва» («Футбол», 1990, № 3). Примечательны в этом смысле и оба недавних матча с «Наполи», в которых «Спартак» намеренно уступал инициативу соперникам (обороняясь большинством футболистов и отвечая лишь редкими контратаками), тогда как при Бескове команда всегда играла в атакующем стиле.
Администратор сайта: apiperski@mail.ru (Александр Пиперски) |
Регистрация|Забыли пароль? 
Предыдущая | Следующая
